Сюрреализм Джима Уоррена

Вы ещё в школе поняли, кем хотите стать. А вы помните, как именно к вам пришло это понимание?

Как-то раз я увидел картины Дали и решил: «Искусство — это здорово, я хочу быть художником!» Так это всё и началось — и продолжается уже пятьдесят лет.

Вы называете себя самоучкой. Почему так получилось? Неужели не нашлось ни одного учебного заведения, которому вы бы доверяли? Или вы были молодым разгильдяем, которому было скучно сидеть за партой?

Ну, на самом деле мне и вправду было скучно на уроках. Я заранее знал, что именно хочу рисовать, и мне не хватало терпения на эксперименты со всевозможными стилями и техниками. Я хотел рисовать сюрреалистичный реализм — так бы я это назвал.

Пятьдесят лет работы — долгий срок. Были ли в вашем творчестве резкие повороты, новые темы, которые захватывали вас, отодвигая прошлые на задний план?

В 1980-е годы я начал рисовать иллюстрации и переключился на постеры к фильмам, обложки к музыкальным альбомом и книгам — мне это было интереснее, чем обычные картины. А в этом году двадцатилетний сын подкинул мне идею писать абстрактные полотна, используя всё те же яркие, сочные цвета, что и в других моих работах. Этот стиль я для себя называю абстрактным реализмом.

Mother Nature — «Мать-природа». Я написал эту картину в девяностые годы, чтобы показать, что наша мать-природа — живое существо и нуждается в защите и опеке.

При создании картин вы совсем не пользуетесь компьютерной обработкой. Почему? Ведь компьютер — это просто инструмент, такой же, как кисть или аэрограф, и для некоторых творческих задач может отлично подходить.

До этого года я писал маслом, а сейчас перешёл на акрил. Я признаю, что компьютер тоже позволяет создавать произведения искусства, но он не даёт возможности подержать в руках готовую картину — а это меня не устраивает.

В ваших картинах часто встречаются некоторые повторяющиеся элементы. Почему так? Это потребность досказать что-то, недовольство предыдущими вариантами, или всё проще и вам просто-напросто нравятся кони, водопады, книгоголовые старцы и облачные фигуры?

У меня есть несколько любимых тем, которые я воплощаю разными способами. Одна из них — люди, рвущиеся наружу из холста. Но это меняется со временем. Заканчивается какой-то этап — и появляются новые излюбленные темы.

Intellect — В 1975 году я как-то раз вернулся из музея под впечатлением от работ Рембрандта, Дали и Магритта, и меня посетила идея написать такую картину. Мне действительно позировал человек с такими вот волосами и бородой. Я попросил его достать бумажник, посмотреть в него, словно в книгу, и сфотографировал.

Среди ваших работ есть и потрясающе оптимистичные, жизнеутверждающие, и жуткие, пугающие. Как вам удаётся с равной силой показывать такие противоположные состояния души?
Я выражаю в картинах разные эмоции, обращаясь к разным людям, по простой причине — чтобы мне не было скучно.

По вашим картинам трудно это понять, поэтому приходится спросить прямо: вам больше нравится в небе или в море? И не уходите от ответа, это ведь совсем разные стихии!
Мне нравится океан. Я всё своё детство провёл на побережье. А небо — оно просто висит над океаном и временами освещает его лучами закатного солнца, так что волны сверкают и переливаются. Но рисую я в первую очередь океан.

Mermaid of the Sea — «Русалочка». Русалки, пожалуй, самые популярные фантастические создания. Когда я писал эту картину, то добавил лишь один небольшой сюрреалистический штрих. Видите, на дне океана виднеется тень человека — с ногами и всем остальным?

Расскажите о вашем сотрудничестве с компанией Disney.
У меня с ними контракт. Я рисую диснеевских персонажей, потом на студии дают добро на публикацию моих работ, и они выходят ограниченным тиражом.

Вы популярны. Вам это скорее мешает или помогает?
Признаться честно, в школе я стремился просто-напросто стать богатым и знаменитым. Но впоследствии я расширил эту цель: в дополнение к славе я хочу вдохновлять и развлекать людей — как актёры и музыканты.

Бывает, что слава ограничивает ваши возможности? Допустим, от вас ждут только определённого стиля, и стоит от него отступить, люди говорят: нет, ну это что-то совсем не то!
Мне приходится выдерживать баланс между популярностью и свободой экспериментировать и рисковать. Я стараюсь, чтобы моё творчество не становилось слишком коммерческим. Иные художники хотят дешёвой славы и рисуют то, что лучше всего продаётся, — но они быстро наскучивают публике, и о них все забывают. С музыкантами та же история. The Beatles играли то, что хотели, и оставались популярными. Я беру с них пример.

Hitchcock’s Seven Classics — «Семь картин Хичкока». Меня всегда вдохновлял Альфред Хичкок — пусть он и режиссёр, а не художник. Его внимание к деталям и умение удерживать зрительский интерес подтолкнули меня к тому, чтобы добиваться того же и в своём творчестве. Так что здесь я решил изобразить Хичкока, а эти символические картинки отсылают к семи его лучшим фильмам.

Что для вас самое сложное в рисовании портретов конкретных людей?
Сделать портрет похожим на оригинал — это настоящий вызов. Ведь никто так не придирается к картине, как человек, который на ней изображён. Поэтому я должен быть очень внимателен, чтобы уловить характерные черты человека и нарисовать портрет, который будет даже в чём-то лучше оригинала.

А какое своё достижение вы считаете самым главным? «Грэмми»? Обложку к Артуру Кларку? Собственные книги? Или что-то ещё?
Пожалуй, «Грэмми» за обложку к альбому Боба Сигера Against the Wind. Это было очень волнующе — ведь, когда я только начинал рисовать, одной из моих главных целей было создание обложек к альбомам.

Surfing Safari — «Сёрфинг-сафари». В шестидесятые, когда я только начинал рисовать, я жил в Калифорнии, на побережье. А группа The Beach Boys примерно в то же время выпустила песню Surfing Safari — про сёрфинг, само собой. В 2014-м я нарисовал эту картину — это фантазия на тему, как далеко мы когда-нибудь заберёмся в поисках подходящей волны.

Вы ведь любите фантастику? А кто ваши любимые писатели?
В 1980-е годы я нарисовал около двухсот книжных обложек, но, признаюсь честно, я не читал ни одну из этих книг. Я просто узнавал их краткое содержание или пролистывал их по диагонали — как в случае с книжками Клайва Баркера.
Мне нравится кино, самое разное кино — в том числе фэнтези, хоррор и научно-фантастические фильмы. Музыку я тоже люблю. Но чтение — это не моё. Всё дело в том, что оно отнимает очень много времени, а я не могу рисовать и читать одновременно.

Если к вам придут голливудские боссы и скажут: «Джим, нарисуй концепт-арт к любому фильму, мы снимем этот фильм по твоим рисункам!», какой фильм вы захотите сделать? Экранизацию какой-то книги, римейк старого фильма или какую-нибудь неизвестную историю?
Я бы придумал какой-нибудь сюрреалистический фильм. В нём было бы немного мистики и романтики, и он был бы очень смешной, но в то же время и печальный. И, может быть, я бы добавил немного экшена.

Living in a Jim Warren Painting — Люди часто говорят, что хотели бы жить в моих картинах. И в 2003 году, когда я отмечал 35-летие своей карьеры, я решил создать эту работу и объединить в ней несколько моих привычных мотивов: девушку с волосами в виде водопада, облака в виде влюблённых, лошадей, появляющихся из волн. А женщина на переднем плане читает книгу «Искусство Джима Уоррена».

Что вам больше всего помогает создать новую картину? Вы часами прогуливаетесь по берегу моря, или запираетесь в одиночестве, или слушаете музыку? Как к вам приходят все эти волшебные образы?
Иногда помогает музыка — вроде The Beach Boys или The Beatles. Ну и жизненный опыт, конечно. Когда я вожу карандашом по бумаге, это тоже наводит на мысли. А иногда я еду в машине, вижу что-нибудь из окна — и у меня рождается идея.

В ваших работах порой встречаются отсылки к другим художникам, можно сказать, цитаты. Кто из художников больше всего повлиял на вас, на ваш характер, на вашу живопись?
Наверное, Дали — с его принципом, что для картины всё сгодится. Уорхолл — с его экспериментальным поп-артом. Норман Рокуэлл — с его умением так нарисовать человека, что выражение его лица может рассказать целую историю. И Клод Моне с его умиротворяющими пейзажами.

Как вы думаете, что будут делать художники через сто лет? Какой будут их жизнь и их профессия?
Трудно представить. Но я надеюсь, что они не отойдут от главного принципа искусства: оно должно изображать реальные ситуации, понятные зрителю, — пусть даже в самом невероятном сюрреалистическом ключе.

God is an artist — «Бог как художник». Мир, несмотря на все свои недостатки, — прекрасное место, где есть искусство, музыка, живописные пляжи и масса возможностей для творчества. Трудно поверить, что всё это не было создано каким-то высшим разумом, — хотя представление об этом разуме у каждого своё.