1

Хотя выдающегося мастера фантастики Терри Пратчетта уже нет с нами, некоторые его книги для отечественного читателя ещё в новинку (пусть и осталось их, увы, не так уж и много). И издательство «Эксмо» твёрдо намерено выпустить все произведения мэтра о Плоском мире. Одним из последних стал подцикл о приключениях отважного пройдохи Мокрица фон Липвига.

С разрешения издательства мы публикуем отрывок из романа «Делай деньги», второй части трилогии о Мокрице, где тот получает от патриция Витинари смертельно опасное задание — реформировать финансовую систему Анк-Морпорка. И вот как это было…

ГЛАВА 1 (отрывок)

Рецензия

Терри Пратчетт «Делай деньги»

Терри Пратчетт «Делай деньги»

Яркая и качественная фэнтезийная юмористика от великого мастера жанра. Но далеко не лучшая его работа.

В дверь тяжело, но вместе с тем как-то даже учтиво, постучали.

— Ты Свободен, Господин Фон Липвиг? — прогремел голос.

«Как посмотреть», — подумал Мокриц, но вслух сказал:

— Входи, Глэдис.

Когда Глэдис вошла, половицы заскрипели, и в дальнем углу мебель задрожала.

Глэдис была големом — глиняным существом (во избежание недоразумений, сразу назовем ее глиняной женщиной) почти семи футов росту. Она — ну да, с именем «Глэдис» средний род был бы абсурден, а мужской попросту несостоятелен — была одета в необъятных размеров голубое платье.

Мокриц покачал головой. Если честно, то вся эта нелепица была просто вопросом приличий. Госпожа Макалариат, обладательница железной хватки и луженой глотки, которая заправляла почтамтскими кассами, воспротивилась тому, что голем мужского пола моет пол в дамской уборной. Каким образом госпожа Макалариат пришла к выводу, что големы мужского пола от природы, а не только на словах, уже само по себе вызывало вопросы, но спорить с такими людьми было совершенно бесполезно.

Так, посредством безразмерного хлопчатобумажного платья, голем стал женщиной — в достаточной степени, чтобы успокоить госпожу Макалариат. Но как бы странно это ни звучало, Глэдис теперь и в самом деле была женщиной. И дело не в одном только платье. Ей нравилось проводить время с девушками-кассиршами, и те приняли ее в свой девичий коллектив, невзирая на то, что она весила полтонны. Они даже давали ей почитать свои модные журналы, хотя сложно было вообразить, чем советы по уходу за кожей в холодную погоду могут помочь тысячелетнему существу с глазами, полыхающими как печные горнила.

А теперь она спрашивает, свободен ли он. Что она имеет в виду, интересно?

Глэдис принесла ему чашку чая и свежий выпуск местной «Правды», еще не просохший после отпечатного станка. Все это было бережно оставлено на столе.

И… о боги, они напечатали его снимок. Самый настоящий снимок! Вот он, Витинари и всякие важные лица накануне вечером, задрав головы, смотрят на новую люстру. Он шевельнулся в момент съемки, и изображение чуть-чуть смазалось, но все равно это было то самое лицо, которое каждый день глядело на него из зеркала. Отсюда и до самой Орлеи везде были люди, одураченные, облапошенные, околпаченные и оболваненные этим самым лицом. Разве что объегоренных не было, и то лишь потому, что Мокриц так и не понял, как это делается.

Допустим, лицо у него было в своем роде универсальное и напоминало многие другие лица, но видеть его увековеченным в печати было невыносимо. Некоторые верят, что иконографии крадут душу, но Мокриц склонялся к мысли, что они крадут свободу.

Мокриц фон Липвиг, оплот общества. Ха!..

Что-то заставило его приглядеться. Кто это стоит за его спиной? И смотрит как будто поверх плеча Мокрица. Толстое лицо, бородка, почти как у Витинари, но если у лорда Витинари это была эспаньолка, то у этого человека тот же фасон смотрелся как результат небрежного бритья. Какой-нибудь банкир? Там было столько лиц, столько рукопожатий, и все хотели влезть в кадр. Человек стоял как загипнотизированный, но такое часто бывает с людьми на иконографиях. Рядовой гость на рядовом мероприятии…

И они напечатали это на первой странице только потому, что кто-то счел главный репортаж номера — об очередном обанкротившемся банке и толпе озлобленных клиентов, которые попытались вздернуть управляющего прямо на улице — недостойным иллюстрации. Хватило ли у редактора совести опубликовать иконографию, которая скрасила бы всем серые будни? О нет, нам нужен портрет чертова Мокрица фон Липвига!

А боги уж если прижмут человека к стенке, то никогда не ограничатся одной молнией под дых. Здесь же, на первой полосе, чуть ниже красовался заголовок: «ФАЛЬШИВОМАРОЧНИК БУДЕТ ПОВЕШЕН». Сычика Дженкинса собирались казнить. А за что? За убийство? За финансовые преступления? Нет, он всего-то подделал пару сотен листов с марками. Неплохо подделал причем. Страже не к чему было бы подкопаться, не вломись они к нему на чердак, где он развесил сушиться листы красненьких полпенсовиков.

А Мокриц был свидетелем на этом самом процессе. А как же иначе. Таков был его гражданский долг. Подделка марок считалась таким же преступлением, как подделка монет — как тут было отвертеться? Он ведь был главным почтмейстером, уважаемой фигурой в городе. Мокрицу было бы чуточку легче, если бы подсудимый заорал на него или посмотрел с ненавистью, но он просто сидел на скамье подсудимых, этот маленький человечек с жиденькой бородкой, с потерянным и растерянным видом.

Он подделывал полупенсовые марки, да, подделывал. Это был удар в самое сердце, да, удар. О, он брал и марки подороже, но кто пойдет на такую мороку ради полупенса? Сычик Дженкинс, вот кто. И теперь он сидел в Танти в камере смертников, и у него в запасе было несколько дней, чтобы поразмыслить о превратностях судьбы, пока не придет его час сыграть в «виселицу».

«Это мы проходили, — подумал Мокриц. — Все погрузилось во тьму — а потом мне подарили новую жизнь. Но кто бы знал, что быть образцово-показательным членом общества окажется так непросто».

— Гм… спасибо, Глэдис, — сказал он деликатно нависшей над ним фигуре.

— У Тебя Назначена Встреча С Лордом Витинари, — сообщила голем.

— Ничего подобного.

— Двое Стражников За Дверью Настаивают, Что Назначена, Господин Фон Липвиг.

«А, — догадался Мокриц, — такая встреча».

— И назначена она, надо полагать, прямо сейчас?

— Да, Господин Фон Липвиг.

Мокриц схватил брюки, но из какого-то остаточного чувства приличия замешкался. Он бросил взгляд на стоящую рядом глыбу в голубом платье.

— Не возражаешь?

Глэдис отвернулась.

«Это просто полтонны глины», — сердито думал Мокриц, натягивая одежду. Безумие таки заразительно.

Одевшись, он торопливо спустился по черной лестнице, ведущей на каретный двор, который еще недавно грозил стать его последним пристанищем. «Щеботанский Скорый» уже отчаливал, но Мокриц вскочил на козлы, кивнул вознице и с ветерком покатил по Противовращательному проспекту, соскочив прямо у главных дворцовых ворот.

«Как было бы славно, — думал он, взбегая по ступенькам, — если бы его светлость придерживался мнения, что встречи назначаются по обоюдному согласию». С другой стороны, патриций же был тираном. Им тоже нужно как-то развлекаться.

Стукпостук, секретарь патриция, встретил Мокрица у дверей Продолговатого кабинета и поспешно усадил его напротив стола.

После девяти секунд усердного письма лорд Витинари оторвался от бумаг:

— А, господин фон Липвиг. Почему не в золотом костюме?

— Он в стирке, сэр.

— Как проходит день? Все хорошо? То есть было до настоящего момента?

Мокриц озирался по сторонам, бегло прокручивая в голове все давешние неурядицы на Почтамте. Если бы не Стукпостук, который стоял подле своего господина с выражением почтительной готовности, он был бы один на один с патрицием.

— Я все могу объяснить, — сказал Мокриц.

Лорд Витинари вздернул бровь с тем озабоченным видом, с которым человек, нашедший у себя в салате полгусеницы, переворачивает все листья латука.

— Не томи, — отозвался он и откинулся на спинку кресла.

— Нас немного занесло, — признался Мокриц. — Мы слишком творчески подошли к проблеме. Додумались разводить мангустов в почтовых ящиках, чтобы отвадить змей…

Лорд Витинари промолчал.

— Э… которых, не скрою, мы поселили в почтовых ящиках, чтобы умерить популяцию жаб…

Лорд Витинари снова промолчал.

— Э… которых, если начистоту, посадили туда наши сотрудники, чтобы избавиться от улиток…

Лорд Витинари промолчал еще раз.

— Э… которые, справедливости ради, завелись там сами по себе, чтобы съесть клей с марок, — заключил Мокриц, понимая, что начинает путаться.

— Что ж, хотя бы они обошлись без посторонней помощи, — ответил Витинари шутливо. — Как ты понимаешь, это тот самый случай, когда неумолимая логика должна была уступить здравому смыслу — да хотя бы среднестатистического цыпленка. Но я позвал тебя сюда сегодня не за этим.

— Если это насчет клея со вкусом капусты…

Витинари отмахнулся.

— Любопытный инцидент, — сказал он. — Но никто ведь не умер.

— Э… второе издание пятидесятипенсовой марки? — предположил Мокриц.

— Это ее называют в народе «Любовники»? — спросил Витинари. — Лига Приличий обращалась с жалобой, да, но…

— Художник не отдавал себе отчета в том, что рисует! Он плохо разбирается в сельском хозяйстве и решил, что молодые люди заняты жатвой!

— Гм. Впрочем, как я понимаю, оскорбительное действо хоть сколь-нибудь отчетливо можно разглядеть лишь под мощным увеличительным стеклом, так что оскорбление нравственности, если оно и имеет место, можно считать самостоятельно нанесенным. — Патриций усмехнулся тихой, наводящей страх улыбкой. — Насколько мне известно, те немногие экземпляры, которые остались в обращении у коллекционеров, приклеены к простым коричневым конвертам. — Глядя на непроницаемое лицо Мокрица, он вздохнул: — Скажи мне, господин фон Липвиг, хочешь ли ты сделать хорошие деньги?

Мокриц хорошенько обдумал это и спросил с особой осторожностью:

— Что случится, если я отвечу «да»?

— Тебя будет ждать новая карьера, господин фон Липвиг, полная приключений и испытаний.

Мокриц нервно переступил с ноги на ногу. Не нужно было оглядываться, чтобы понять, что кто-то уже встал у дверей. Кто-то умеренно внушительного телосложения, в недорогом черном костюме и без капли чувства юмора.

— И, чисто теоретически, что случится, если я отвечу «нет»?

— Ты можешь выйти вон в ту дверь, и мы больше не будем возвращаться к этой теме.

Другая дверь. Через ее порог он не переступал.

— Вот в эту? — Мокриц встал и указал на дверь.

— Совершенно верно, господин фон Липвиг.

Мокриц повернулся к Стукпостуку:

— Одолжи мне свой карандаш, пожалуйста. Благодарю.

Он подошел к двери и отворил ее. Там он театральным жестом приложил ладонь к уху и бросил карандаш.

— Посмотрим, как до…

Тюк! Карандаш отскочил и покатился по самому что ни на есть твердому полу. Мокриц подобрал карандаш, уставился на него и побрел обратно на свое место.

— Разве не там раньше была глубокая яма, утыканная кольями? — спросил он.

— Ума не приложу, с чего ты это взял, — ответил лорд Витинари.

— Точно была, — не унимался Мокриц.

— Стукпостук, как ты думаешь, почему наш дорогой господин фон Липвиг полагает, что за этой дверью когда-то была глубокая яма, утыканная копьями? — спросил Витинари.

— Понятия не имею, откуда у него могли возникнуть такие мысли, милорд, — пробормотал Стукпостук.

— Я очень доволен работой на Почтамте, между прочим, — сказал Мокриц и поймал себя на мысли, что как будто оправдывается.

— Кто бы сомневался. Из тебя вышел выдающийся главный почтмейстер, — сказал Витинари и повернулся к Стукпостуку. — Здесь мы закончили. Можно приступать к утренней корреспонденции из Орлеи. — С этими словами он бережно вложил письмо в конверт.

— Да, милорд, — отозвался Стукпостук.

Тиран Анк-Морпорка погрузился в работу. Мокриц бессмысленно наблюдал за действиями Витинари, который вынул из ящика стола небольшую, но увесистую на вид шкатулку, достал оттуда палочку черного сургуча и накапал его на конверт с таким сосредоточенным видом, что Мокрица это взбесило.

— Это все? — спросил он.

Витинари поднял на него взгляд, как будто удивленный тем, что он еще здесь.

— Конечно, господин фон Липвиг, можешь быть свободен.

Он отложил сургуч и достал из шкатулки черный перстень с печаткой.

— И все, и никаких проблем?

— Нет, ровным счетом никаких. Ты стал образцовым гражданином, господин фон Липвиг, — сказал Витинари, аккуратно впечатывая в остывающую лужицу литеру V. — Каждый день в восемь утра ты на ногах, в восемь тридцать — на рабочем месте. Ты превратил Почтамт из ходячей катастрофы в хорошо отлаженный механизм. Исправно платишь налоги, и мне тут шепнули, метишь на место председателя Гильдии Купцов в будущем году. Похвально, господин фон Липвиг!

Мокриц собрался уходить, но задержался.

— И что не так с местом председателя Гильдии Купцов? — поинтересовался он.

Медлительно и с невероятным терпением лорд Витинари убрал перстень обратно в шкатулку, а шкатулку — в ящик стола.

— Прошу прощения, господин фон Липвиг?

— Вы просто сказали это таким тоном, как будто тут что-то не так.

— Уверен, что я этого не делал. — Витинари перевел взгляд на секретаря. — Стукпостук, разве в моих словах просквозила уничижительная интонация?

— Нет, милорд. Вы неоднократно отмечали, что купцы и торговцы являются оплотом нашего города, — ответил Стукпостук, протягивая патрицию толстую папку.

— Мне вручат настоящую золотистую цепочку, — сказал Мокриц.

— Слышишь, Стукпостук, ему вручат настоящую золотистую цепочку, — проговорил Витинари, вчитываясь в очередное письмо.

— И что в этом плохого? — возмутился Мокриц.

Витинари поднял на него взгляд, исполненный искусно подделанного недоумения.

— Как твое здоровье, господин фон Липвиг? Кажется, у тебя какие-то проблемы со слухом. Тебе пора спешить. Почтамт открывается через десять минут, и ты наверняка захочешь, как всегда, подать хороший пример своим сотрудникам.

Когда Мокриц вышел, Стукпостук тихонько положил перед Витинари папку. Досье было подписано: «Альберт Стеклярс / Мокриц фон Липвиг».

— Благодарю, Стукпостук, но зачем мне это?

— Смертный приговор Альберту Стеклярсу все еще действителен, — прошелестел Стукпостук.

— А. Понимаю. Ты думаешь, я захочу указать господину фон Липвигу на то, что его криминальное альтер-эго все еще можно казнить? Ты думаешь, я намекну ему, что мне достаточно просто сообщить газетам о потрясении, которое я испытал, когда внезапно выяснилось, что наш достопочтенный господин фон Липвиг на самом деле криминальный талант, фальшивомонетчик и аферист, который награбил сотни тысяч долларов, разоряя банки и пуская по миру честных предпринимателей? Ты думаешь, я стану угрожать, что направлю самых надежных своих ревизоров в бухгалтерию Почтамта, где, вне всякого сомнения, будут выявлены вопиющие хищения? Ты думаешь, что там они не досчитаются, скажем, целиком всего пенсионного фонда Почтамта? Ты думаешь, я заявлю всему свету, какой ужас испытываю от того, что негодяй фон Липвиг сумел избежать петли палача при помощи неизвестных пособников? Проще говоря, ты думаешь, я захочу втолковать ему, что могу затащить его так низко, что всем его бывшим товарищам придется садиться на корточки, чтобы плюнуть на него? Такого ты мнения, Стукпостук?

Секретарь уставился в потолок. Секунд двадцать он молча шевелил губами, пока Витинари продолжал заниматься бумагами. Потом он оторвался от потолка и ответил:

— Да, милорд. В общих чертах.

— Видишь ли, Стукпостук, человека можно укротить и другим способом.

— Болевым, милорд?

— Ах, Стукпостук, ты знаешь, как я ценю твое выпестованное отсутствие воображения.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

— На самом деле нужно позволить человеку самому потянуться за пряником и подождать, пока он схватится за кнут.

— Не уверен, что до конца понимаю вас, милорд.

Лорд Витинари отложил перо.

— Всегда принимай в расчет индивидуальный образ мысли, Стукпостук. Каждый человек — это замок, и к каждому замку есть ключ. Я возлагаю большие надежды на господина фон Липвига в надвигающемся конфликте. В нем все еще живы криминальные инстинкты.

— Откуда вам это известно, милорд?

— Да так, разные мелочи, Стукпостук. Самой убедительной мне кажется та, что он вышел отсюда с твоим карандашом в кармане.

Читайте также

Статьи

«Задача трёх тел»: какой получилась западная экранизация китайского романа 3
0
9648
«Задача трёх тел»: какой вышла западная экранизация китайского романа

Неровная, но интересная попытка экранизировать сверхпопулярный роман китайского фантаста

Мир фантастики. Спецвыпуск № 14 (2024). Фантастическая музыка 2
0
67569
Мир фантастики. Спецвыпуск № 14 (2024). Фантастическая музыка

О том, как музыканты передают образы Средиземья, будущего или стимпанка, и об историях, которые они рассказывают в своих песнях.

Сериал Halo, второй сезон: идеальная посредственность 4
0
54353
Сериал Halo, второй сезон: идеальная посредственность

На каждую интересную сюжетную находку найдётся своя банальность.

Mass Effect 5: чего мы ждём? Намёки, загадки и надежды фанатов 2
0
103735
Новый Mass Effect: чего мы ждём? Намёки, загадки и надежды фанатов

Будущее Млечного Пути, каноничный финал и возвращение Капитана

Настольная игра «Побег из Вистара»: тактика и стратегия гениальных лабораторных крыс 1
0
171432
Настольная игра «Побег из Вистара»: тактика и стратегия гениальных лабораторных крыс

Атмосферный еврогейм о построении колонии грызунов

Лю Цысинь «О муравьях и динозаврах». Тяжкая жизнь в симбиозе
0
162704
Лю Цысинь «О муравьях и динозаврах». Тяжкая жизнь в симбиозе

Пёстрый сборник знаменитого китайского фантаста

Мультсериал X-Men ’97: возвращение Радиоактивных людей. Первые впечатления 1
0
289372
Мультсериал X-Men ’97: возвращение Радиоактивных людей. Первые впечатления

Как минимум не хуже оригинала!

«Кунг-фу панда 4». Как подошла к концу история По 1
0
291064
«Кунг-фу панда 4». Как подошла к концу история По

Один из тех редких случаев, когда четвёртый фильм серии не хуже остальных.

Спецпроекты

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: