«Сердце пармы»: фэнтези о строительстве империи на крови

Трудности хронометража

По старой и не совсем доброй российской традиции «Сердце пармы» создавалось как очередной многосерийный сериал для одного из федеральных каналов. Для кинопремьеры сериал существенно порезали, кое-как впихнув основные события в трёхчасовой фильм. Сюжет в итоге получился рваным и комканым, между соседними сценами порой пропадает причинно-следственная связь, а охватывающее 25 лет повествование зайцем скачет по хронологии. На то, что между кадрами прошло ещё несколько лет, намекают разве только изменившаяся шевелюра главного героя да его подросшие дети.

Из-за скомканности повествования наиболее проработанной получилась лишь любовная линия Михаила и его жены, ведьмы-ламии Тичерти. Эти двое были обещаны друг другу ещё в детстве, и с тех пор Михан, как ласково называет его возлюбленная, не сомневался в том, кого взять в жёны. Любовь к Тиче служила ему маяком в самые мрачные годы, ради жены пермский князь был готов поругаться и с собственным богом, и с московским государем.

А вот образ Тиче получился двояким. С одной стороны, фильм с первых кадров намекает, что ламии — могущественные волшебницы, способные сами за себя постоять. С другой — картина то и дело сексуализирует образ героини. Актриса Елена Ербакова, кажется, проводит на экране голой больше времени, чем одетой, а все местные мужики бьются за право обладания Тиче, словно она какое-то ценное имущество.

Ламия принадлежит мне, женщина — тебе. Парма — нам обоим.

Хакан Асыка

В какой-то момент Михаил собирает яркую и разношёрстную ватагу помощников, каждый из которых готов отдать за него жизнь. Персонажи пробудут с князем до самого конца, но так и останутся нераскрытыми: мы ничего не узнаем ни о их жизни, ни о судьбе. Если в книге об этом довольно чётко сказано, то фильм в какой-то момент забывает о спутниках главного героя, переключаясь именно на Михана.

Останутся неясными из кинотеатральной версии и ещё несколько вопросов. Например, о том, когда заклятый враг князя хакан Асыка успел стать другом Михаила, почему московский дьяк Венец, тряпка, алкаш и размазня, превратился в неубиваемого на ратном поле супермена, а хакан Асыка и Васька Калина не стареют (по книге и тот, и другой — хумляльты, существа, которые не могут умереть, пока не достигнут своей цели).

Сиськи, пихты и война

Главное достоинство «Сердца пармы» — картинка. Величественные виды пермской природы перемежаются кадрами, показывающими роскошное обнажённое тело Ербаковой, и зрелищными батальными сценами. Здешняя боёвка выглядит жёстко, кроваво, реалистично и изобретательно, а финальная 20-минутная сцена битвы пермских войск с московитами не потерялась бы и в «Викингах» с «Игрой престолов».

Фильм создаёт пёструю и красочную картинку жизни в Великой Перми XV века. Камера показывает быт, нравы и обычаи разных культур (пермяки, московиты, татары и вогулы), а также несколько колоритных городов, в том числе построенный на сваях посреди озера город Урос, почему-то населённый светловолосыми Таргариенами в костюмах из рыбьей чешуи.

При просмотре «Сердца пармы» важно помнить, что перед нами не исторический фильм, а скорее историческое фэнтези по мотивам реальных событий. Фантастичность фильма больше всего проявляется именно в сценах, где показаны вогулы с их верованиями. В отличие от христианского бога московитов вера вогулов находит вполне наглядное воплощение: ламия владеет телекинезом и способна оборачиваться рысью, а хумляльты Калина и Асыка не могут умереть.

Москва против Перми

В центре сюжета — конфликт старого и нового мира, православия и языческих верований. Вогулы и их шаманы не приветствуют заезжих богов с запада, а пермяки приняли христианскую веру, но смешали новые и старые обряды — продолжают приносить православным иконам жертвы, как языческим богам. Старые идолы маячат на фоне новых куполов — а православное духовенство не приемлет соседства с язычеством и готово на всё, лишь бы обратить местных в истинную веру.

Другой уровень конфликта — противостояние Москвы со стремящимся к независимости пермским князем. Верный принципам отца, Михаил держится подальше от московских дел — он платит государю дань, но не хочет участвовать в его войнах и сражаться с теми, с кем не ссорился сам. Иван III Великий в исполнении Фёдора Бондарчука говорит вроде бы правильные речи: Москва — третий Рим, сильное государство должно быть единым, а на смену московитам, вятичам, тверичам и пермякам должен прийти один народ, русы. Но цена наступления этого русского мира слишком высока. Не знающие пощады дружины Ивана под командованием воеводы Федора Пёстрого сметают всё на своём пути, обращая процветающие города в руины.

Наконец, ещё один уровень конфликта — личный. Михаил весь фильм пытается быть пацифистом, решает вопросы не мечом, но словом, не проливая ни капли крови. Однако обстоятельства снова и снова оказываются сильнее его, и ради защиты своих убеждений и земель князю приходится браться за меч. Впрочем, стоит отдать ему должное — Михан ни разу не изменяет принципам, даже когда понимает, что сопротивление бесполезно, противник силён и легко его сомнёт.

Эта концовка — главное отличие фильма от книги, которая заканчивается куда более печально. Впрочем, в экранизации хватает и других отличий. Сюжетные линии одних персонажей изменены, других сокращены, а третьих — и вовсе убраны за ненадобностью. В четвёртой части книги на главные роли выходит уже сын Михаила Матвей, на экране же его участие ограничено лишь парой сцен в самом конце. Однако по-другому 500-страничный роман, наверное, было бы не адаптировать.

Содержание книги «Сердце пармы» и фильма не совпадают на 100%. Но я считаю, что картина отражает эмоцию моего романа, страсть, нерв. Я могу смело назвать эту экранизацию удачной.

Алексей Иванов, автор романа