370251 
20 минут на чтение
На русском языке вышел новый роман Джо Аберкромби — «Проблема с миром», вторая часть следующей трилогии. Незадолго до релиза писатель поучаствовал в эфире издательства fanzon, где ответил на множество интересных вопросов от ведущей, Юли с канала Books Around Me, и читателей. Представляем вам расшифровку этого интервью.
Посмотреть сам ролик можно тут:
Буквально сегодня из типографии вышел тираж книги «Проблема с миром» на русском, и на днях уже стартуют продажи. Поэтому сегодня мы поговорим о новой трилогии, планах и, конечно же, вспомним старых героев.
Да, конечно! Вообще говоря, русский — это сейчас первый язык, на который переводятся мои книги. Так было и с первым, и теперь со вторым романом. Поэтому могу сказать, что вы, ребята, очень шустро это делаете. Молодцы.
И начать мне хочется с вопросов о новой книге. Мир трилогии «Эпоха безумия» заметно отличается от «Первого закона». Почему вы решили совершить такую индустриальную революцию и что вдохновило на такие перемены?
В детстве я читал очень много книг в жанре фэнтези, и, честно говоря, в какой-то момент меня стало раздражать, что мир во всех книгах представлен некое абстрактное Средневековье, которое никогда не меняется. И мне хотелось, чтобы в моем мире чувствовался некий прогресс. Чтобы конфликт заключался не только в борьбе добра и зла, но и чтобы в нем участвовали также социальные и экономические силы — как это происходит в реальном мире.
Такая эволюция — это нечто более интересное и оригинальное, чем то, что мы обычно находим в книгах жанра фэнтези. Мне показалось, что будет естественно следующим шагом перейти к индустриальной революции, социальным переменам, которые эта революция в себе несет. Я хотел также показать новые конфликты между богатыми и бедными, между старым классом знати и появляющимся новым классом предпринимателей, фактически бизнесменов. И я хотел отследить все эти процессы: как люди начинают массово переселяться в города, как все больше развиваются машины, как мы начинаем наблюдать первые экологические проблемы с загрязнением окружающей среды — все это я тоже хотел продемонстрировать.
Это был очень крутой фэнтези-эксперимент, и мы рады быть его свидетелями. В итоге в каком сеттинге работалось комфортнее: в условном мрачном Средневековье или же в мире более развитых технологий?
Дело в том, что тот старый средневековый мир — это своего рода стандарт жанра. В нем написаны «Властелин колец» и «Игра престолов», и множество других циклов эпического фэнтези. И в то же время это можно сравнить, скажем, с вестернами, для которых традиционными декорациями выступает Дикий Запад. Это — классика.
Получается, что эпоха Средневековья или мир Ренессанса, в котором мы работаем — это не настоящее Средневековье, а нечто похожее на тематический парк развлечений, выполненный в этом жанре. Можно сказать, в этом парке и происходит действие «Властелина колец» и «Игры престолов». И традиционная база для авторов фэнтези — такой вот парк в стиле Средних веков.
А викторианская эпоха, более поздние периоды, индустриальная революция — то есть те времена, о которых писали, скажем, Чарльз Диккенс или Элизабет Гаскелл для писателя в жанре фэнтези — это неизведанная территория, и здесь приходится больше работать, больше изобретать, больше исследовать.
И мне, честно говоря, интересно работать с обеими эпохами — в каждой из них есть свои вызовы и в каждой есть возможности для автора. От классики я, можно сказать, естественным образом перешел к чему-то новому для себя. Думаю, я нахожусь на пути изобретения собственного микса, собственной формулы мира фэнтези. И мне нравится такой ход событий.
Обычно читая фэнтези, мы легко можем предположить, какими историческими периодами вдохновлялся автор. А какой из реальных исторических периодов вам наиболее интересен и может быть, какие-то конкретные события хотелось бы увидеть прямо своими глазами?
Я вдохновился прежде всего ранним периодом промышленной индустриальной революции, мы можем назвать это периодом высокой викторианской эпохи с только-только появившимися паровозами, которые разрезают бесконечные поля. Появляется вот такой вот новый пейзаж.
Кроме того, я вдохновлялся событиями XVIII века, когда в первую очередь происходили социальные изменения. Так что можно сказать, это два основных момента, которые меня вдохновили: XVIII век с его изменившейся социальной структурой и XIX век — викторианская эпоха, ранний период индустриализации.
А еще меня всегда завораживала Гражданская война в США. Дело в том, что в этом конфликте есть что-то такое необычное, двойственное. С одной стороны, это такой конфликт двух армий, между которыми очень много общего. При этом Гражданская война в США — это предвестник более поздних конфликтов вроде Первой мировой войны, но есть в ней и что-то архаичное тоже — отсюда и двойственность.
А кроме того, радость и прелесть от работы в жанре фэнтези заключается в том, что ты не ограничен каким-то одним историческим периодом. Ты можешь вдохновляться разными событиями и разными эпохами. Например, Север в моих книгах — в нем довольно много и от викингов, и от ранней истории британских племен. В то же время, конечно, когда ты работаешь над книгой, текущий политический климат, текущие события — то, что происходит в твоей стране и вокруг нее в последние пять лет — это естественным образом тоже находит свое отражение в том, что ты пишешь.
Присоединяюсь к тому, что Гражданская война — это очень интересный период, и фэнтези-мире крайне любопытно наблюдать за развитием таких конфликтов. Поговорим чуть подробнее о персонажах новой трилогии.
В «Немного ненависти» мы знакомимся с дочерью Глокты. При создании персонажа хотелось ли вам сделать ее более узнаваемой? Чтобы читатель, даже не зная имени, мог сразу сказать, чей это потомок?
Да, поскольку эта книга выступает и продолжением прежних историй. Когда у тебя уже создан мир, есть целая вселенная, есть галерея персонажей, и ты продолжаешь рассказ уже о следующем поколении, то, конечно, несешь ответственность. Ты должен отдать дань предыдущему поколению, но при этом у тебя есть возможность оптимальным образом использовать то, что уже построено ранее. Ты можешь делать какие-то отсылки, можешь выстраивать взаимоотношения между поколениями, конфликт отцов и детей — это тот материал, с которым ты уже можешь довольно продуктивно работать.
Многие центральные герои и персонажи — это или дети тех, кто нам уже хорошо знаком по первым книгам, или их протеже и, конечно, у них есть какие-то маленькие детали. Что-то, что позволило бы нам через эту встроенную ДНК узнать тех, к кому мы уже привыкли.
Но при этом, конечно, не забываем, что это самостоятельные новые герои с со своей историей. Хотя они, как и мы — во многом сформированы нашими родителями, однако нас формируют не только они, но и мир, в котором мы растем, и наши друзья, и те роли, которые мы для себя выбираем. Ну а мои герои… на них также, конечно, влияет тот стремительно меняющийся мир вокруг них, который я изображаю в своих новых книгах.
И что касается Савин, мы можем также знать и беспощадность ее отца, и такое огненное яростное остроумие ее матери, но при этом это новый персонаж, который появился в связи с теми изменениями, которые наблюдаются в мире. На нее влияют и индустриальная революция, и вот это вот предпринимательская жилка, которая все больше начинает цениться в окружающем ее мире.
Когда только создавался «Первый закон», были ли сразу мысли, что придется писать историю еще и про потомков главных героев?
Конечно, мне хочется сказать да. Что когда я писал «Первый закон», то уже тогда у меня был в голове грандиозный план и все пятьдесят пять книг уже были четко очерчены. На самом деле нет. Да, действительно, первая трилогия — это единая история, но даже тогда я особенно далеко не загадывал, действовал постепенно. Переходя от книги к книге, я двигался дальше, и вот те три книги, которые были написаны после «Первого закона» — они писались одна за другой по отдельности и, в общем-то, это же можно сказать и о новой трилогии.
Действительно, «Эпоха безумия» писалась как единое целое и это единый блок с продуманными началом, серединой и концом. Когда я немного переосмыслил заключительную книгу, то были внесены некоторые изменения в «Немного ненависти», но все равно для меня единое целое.
В «Эпохе безумия» получились очень крутые именно женские персонажи. А как вообще проходит работа над характерами? Составляете ли вы какую-то карточку героя, может быть, досье или что-то вроде того?
Ну да, действительно, в каждой книге, когда я приступаю к работе над ней, есть подготовительный период. Или можно назвать его мозговым штурмом, чтобы использовать это модное словосочетание. Прежде всего мне важно определить, с чьей точки зрения я хочу показывать события. Как именно мне отслеживать связи, как представлять события — то есть чья точка зрения в этом смысле будет для меня оптимальной.
Таким образом, чтобы палитра героев получилась разнообразной и глубокой, я стараюсь прийти к некоему балансу и разнообразию. Я стараюсь, чтобы у меня были герои постарше, и герои помоложе. Чтобы кто-то из них представлял верхушку социальной лестницы, а кто-то был из низов. Среди них есть как мужские, так и женские образы.
Но при этом я стараюсь слишком долго не планировать и приступать к написанию книги как можно раньше. Потому что когда я уже смотрю на мир глазами своего героя, когда я уже вижу как бы эту точку зрения, пропускаю ее через себя, тогда у меня лучше получается создавать диалоги от имени своего героя. То есть именно таким образом идет работа: я намечаю что-то, потом начинаю писать, и мне становится ясно, каким герой должен быть, что он должен говорить и как действовать.
Иногда писатели рассказывают, что их герои начинают диктовать как бы свои правила. Случались ли моменты во время создания «Эпохи безумия», когда история персонажа менялась прямо по ходу сюжета? Или вы всегда придерживаетесь четкого плана?
С одной стороны, первоначальный план остается для меня основой. Но я всегда стараюсь оставлять в нем место для каких-то придумок, которые могут родиться непосредственно при работе над текстом. Какие-то внезапные идеи, которые кажутся мне удачными, я могу добавить.
При этом я стараюсь таким образом обращаться со своими героями, чтобы они вели себя естественным образом. То есть чтобы их поведение как бы исходило из самой сути образа.
Но, конечно, какие-то мысли, какие-то идеи и взгляд на героя меняется по мере того, как я работаю над его образом. И это можно отнести и к главной героине нового цикла. Подобно ее отцу, подобно тому, как раньше реплики Глокты перемежались курсивом мыслями персонажа —то же применимо и к его дочери.
Однако что касается такого внутреннего монолога, то есть мыслей Савин, то в какой-то момент я понял, что если с ее отцом это происходило как бы естественным образом, мне была близка его такая циничная сухая манера рассуждать о том, что он видит вокруг себя, то у Савин это получалось немного неестественно. Я чувствовал, что добавляя это к ее репликам, я делаю текст несколько искусственным. И в какой-то момент я решил отказаться от этого художественного приема в отношении главной героини нового цикла.
А кого из героев Земного круга — и первой трилогии «Первый закон», и «Эпохи безумия» — вы можете назвать наиболее близким к себе по характеру героем, а с кем бы даже вот встречаться не хотелось?
Честно говоря, наверно, практически ни с кем я не желал бы столкнуться лицом к лицу, но при этом, наверное, я могу назвать Байяза — пожалуй, мне было бы интересно с ним поговорить, он для меня очень интересный персонаж. То же можно сказать о Коске и чувстве юмора этого персонажа. Но самое главное, что тут чудесно — ведь каждый герой автора — это отражение частички его «я». Немного меня есть в каждом из моих героев, и так или иначе — это какие-то мои собственные черты, показанные через увеличительное стекло. Поэтому при перечитывании всегда возникает странное чувство: ты понимаешь, что каждый из твоих героев — это немного ты сам, и от этого иногда не по себе.
Земной круг — это очень проработанный мир, такой обширный. Мы уже знаем и прошлое, и настоящее. А стоит ли нам ждать дальнейших перемещений в будущее этого мира?
Не удивлюсь, если это произойдет. Однако должен сказать, что прежде всего меня интересует не столько художественный мир в целом, сколько герои, события, история взаимоотношений между ними. Собственно говоря, сам сюжет, но при этом, конечно, появление какого-то нового мира, и в том числе мира будущего, безусловно возможно.
Дело в том, что я еще не решил, что будет дальше, что будет за этой трилогией. Но могу сказать, что, возможно, я поступил неожиданно и нерационально, но я уже договорился о том, что напишу еще шесть книг. Не знаю, может быть, следующие три книги будут самостоятельными, как это было после публикации первой трилогии «Первый закон». Наверное, это пятнадцать лет работы. Поживем — увидим, но, наверное, это возможно.
При этом в моих книгах история несется очень быстро. Если я буду двигаться с той же скоростью в тех книгах, которые мне еще предстоит написать, то получится, что я очень быстро достигну эпохи нашей современности. Это меня немного пугает, я не очень представляю себе, как это будет выглядеть, поэтому я хотел бы, чтобы мои следующие книги сохранили такой вот исторический привкус.
Другой момент — с каждой новой книгой магия все дальше удаляется от нас на какой-то там совсем уже задний план. Поэтому я думаю, каким интересным образом магия может с новой силой проявиться в тех книгах, которые мне еще предстоит написать.
А нет ли в планах приквела к «Первому закону»? Было бы очень интересно посмотреть на мир в котором магия еще не ушла и не угасла.
Я всегда немного опасаюсь приквелов. Мне кажется, что движение назад — это не совсем то же самое, что и вперед. Обычно приквел — это знак, что какой-то мир, какая-то серия начинает постепенно выдыхаться и уже не столь быстро мчит на всех парах. Так что я вообще их немного опасаюсь.
Еще одна проблема с приквелами в том, что до определенной степени ты знаешь, как дело обернется, поэтому если у тебя нет какой-то уж по-настоящему гениальной идеи, как можно все повернуть под другим углом, как взглянуть на вещи по-новому — а должен вам сказать, что гениальные идеи не часто приходят в мою голову — тут сложно действительно что-то по-настоящему новое придумать. На мой взгляд, приквелы — это такие своего рода паразиты. Они не очень много добавляют к уже существующему миру.
Кроме того, когда писатель создает свой мир, то он наделяет и мир, и героев прошлым, историей и очень часто возникает желание заглянуть, что там происходило в их жизни в истории какого-то конкретного мира раньше. Но мне кажется, что лучше всего все-таки показывать это на некотором расстоянии. И близко не приближаться, потому что ты не можешь быть уверен в том, что если ты захочешь все-таки приблизиться и рассмотреть что-то детально, подойти поближе — неизвестно, будет ли это так же интересно, как если бы это были туманные очертания прошлого.
Но, может быть, вы могли бы еще раз задать мне этот вопрос через некоторое время, когда я продам 15 книг о Логене Девятипалом.
Хорошо, тогда мы лучше поговорим о будущем. Джо, как вы относитесь к тому, чтобы привнести в фэнтези немного больше технологий? Как вы относитесь к жанру научной фантастики и, может быть, есть идеи попробовать себя в этом жанре?
Мне очень нравится этот жанр, при этом мне все-таки как-то проще и легче в фэнтези. Я считаю, что фэнтези и вот жанр, основанный на каких-то определенных исторических эпохах, — это мне гораздо ближе. Тут можно провести аналогию с ресторанами: да, можно открыть итальянский ресторан, можно французкий, можно с китайской кухней. Но если вы не выберете что-то одно, а попытаетесь открыть заведение, где будут представлены все эти кухне, то, как правило, такие заведения окажутся не очень. Лучше всего — те рестораны, которые специализируются на чем то одном, то же самое можно сказать и о моей работе в жанре фэнтези.
Но при этом фэнтези — это достаточно широкий жанр и в нем можно создавать или отдельные миры, или работать в рамках какого-то одного мира. Ведь те книги, которые находятся между двумя моими трилогиями, каждая из них — это исследование какого-то жанра. «Красная страна» — это вестерн. «Герои» отсылают нас к военному роману, ну а первая книга из трех отдельно стоящих романов — это дань уважения триллеру.
Читайте также
Джо Аберкромби «Острые края»
Сборник новых историй о Земном круге — пусть не столь значимых и масштабных, как в романах, но не менее оригинальных и увлекательных.
При всем многообразии жанров фэнтези, существуют ли какие жанры, которые вам очень нравятся, но в них вы никогда не рискнёте работать в рамках Земного круга?
Мне очень нравятся исторические романы, и меня в принципе этот жанр привлекает, но пугает тот невероятный объем исследования, объем подготовительной работы, которые авторы должны проделать, чтобы то, что, они пишут, получалось аутентичным. Чтобы действительно в точности передать ощущения ушедшей эпохи. Я с огромным уважением отношусь к этому жанру, но думаю, на него меня может не хватить. Уж слишком много нужно приложить усилий.
Если говорить о количестве затрачиваемых усилий и той большой работе, которая проводится перед написанием новой трилогии, случаются ли у вас творческие кризисы? И если да, то как вы с ними справляетесь?
Да, до определенной степени такое со мной бывает. Я бы сказал, что у меня есть хорошие дни и плохие дни. Бывают такие, когда просто естественным образом у тебя получается глава за главой, сцена за сценой, когда ты имеешь очень четкое представление о том, что там должно быть и просто даже не сомневаешься, что это нужно написать именно таким образом.
А бывают дни, когда тебя начинают одолевать сомнения, когда у тебя уже нет такого четкого представления, что там должно быть. Чаще всего бывает так: когда я только приступаю к работе, передо мной открывается множество возможностей. Я решаю, куда направить сюжет. И тут работа течет очень скоро. И в конце, когда, мне нужно связать воедино все эти нити, которые прослеживаются на протяжении книги, тоже сделать не так трудно. Самая сложная часть — это середина книги.
В каждой книге есть свои собственные сложности, собственные вызовы, и к ним нужно подходить соответственно. Везде есть проблемные моменты, и поскольку я уже несколько книг написал, я понял, что по сути — это отражение того, что мы видим в самой жизни. Есть какие-то сложности, есть те вещи, которые приходится преодолевать. И получается, что не бывает такого, когда я абсолютно на сто процентов уверен и доволен тем, что я написал.
Да, иногда к концу работы возникает нечто вроде такого теплого чувства, но если у меня поселится ощущение, что все вообще абсолютно идеально, то скорее всего — это верный признак, что что-то с книгой не так.
В непростые периоды работы над книгой бывают ли мысли о том, что, может, немного сбросить обороты гримдарка и написать что-то более легкое, фэнтезийно-плутовское?
Не хотелось бы, чтобы меня запомнили исключительно как автора, выпускающего такие циничные и мрачные книги. Мне кажется, что, пожалуй, не все в них так уж мрачно и цинично. Думаю, что это скорее этакий микс, нельзя их назвать исключительно пессимистичными. Мне кажется, что наряду с гримдарком в них есть и довольно много чего-то душевного, какого-то тепла. И мне хотелось бы, чтобы на меня скорее смотрели таким вот образом.
Читайте также
Земной круг — вселенная Джо Аберкромби
Здесь инквизиция ловит неплательщиков налогов, споры вождей решаются поединками, а орудием в войне магов выступают целые народы.
Вообще, один из самых частых вопросов, которые задают читатели или которые я лично вижу в Интернете — это вопросы, касающиеся экранизаций. Какой формат вы сами предпочли бы, сериал, фильм? И вообще, был ли интерес со стороны студий?
Раз уж я могу выбрать одно или другое, то, честно говоря, у обоих форматов есть преимущества. Да, в последние лет двадцать мы наблюдаем небывалый рост телевидение — снимаются высококачественные сериалы. И что касается таких долгих саг, при помощи телесериалов есть возможность отразить изначально видение автора книги. Мы можем это сказать, например, на основе той же «Игры престолов».
Но при этом отдельно снятый фильм открывает другие возможности — создать яркое, мощное, впечатляющее, однократное высказывание. И есть такие примеры, самый яркий — трилогия «Властелин колец». Тут я сделаю вид, что «Хоббит» не выходил, потому что, конечно, «Властелин колец» — это нечто гораздо более яркое. Может быть, пришел черед для подобного следующего мощного фильма в жанре эпического фэнтези.
Что касается «Первого закона»… вы знаете, после невероятного успеха «Игры престолов» всем нам, авторам чего-то похожего, время от времени звонят по поводу экранизации. Но я считаю, важно не очень много об этом говорить до того момента, когда появятся какие-то по-настоящему реальные планы. Поэтому когда уже будет что-то определенное, думаю, тогда я смогу приоткрыть эту завесу.
Почему в мире «Первого закона» у персонажей не бывает хэппи-эндов? В любом случае кто-то либо несчастлив, либо же его ждут жестокие перемены?
Дело в том, что в детстве я, наверное, слишком много и слишком часто читал книги в этом жанре, где было слишком много счастливых концовок. Мне кажется, что это не совсем соответствует жизни, потому что скорее нас ждет нечто такое неопределенное, не совсем удовлетворительное в конце. И, в общем, это я и отражаю. Мне очень важно не стать предсказуемым, поэтому я предлагаю широкий спектр разнообразных финалов.
Для некоторых моих персонажей заготовлен не очень мрачный конец, да и в каком-то смысле пусть временно, но счастливый конец их тоже иногда поджидает.
Вы приезжали в Москву аж в 2013 году. Хотели бы снова к нам приехать?
Да, разумеется! Конечно, я хотел бы снова побывать в вашей стране, но дело в том, что сейчас как вы могли заметить, некоторые трудности с путешествиями. На этой неделе я должен быть не здесь, дома, а в Португалии. Но, как вы могли догадаться, в Португалию я не попал.
Да, было бы здорово вернуться. Вообще, я был в России уже дважды, в Москве и Санкт-Петербурге. Новая поездка — это лишь вопрос времени. С нетерпением жду момент, когда мы сможем встретиться.
Планируются ли еще одиночные книги, как после «Первого закона»? Одна из моих любимых книг — это «Лучше подавать холодным», и есть какие-то идеи по поводу именно одиночных произведений?
Сейчас трудно сказать. Пока не планирую, но получается, что такая цепочка выстроилась — сначала трилогия, потом три отдельно стоящие книги, потом следующая трилогия. Что будет дальше, честно говоря, пока не знаю. Может, это будут снова самостоятельные книги, сосредоточенные на отдельных темах. А может, это вообще будут книги о другом мире.
Джо Хилл недавно написал, что «Проблема с миром» — это лучший роман, который он читал в этом году. А как вы относитесь к Джо Хиллу?
Что я могу сказать о Джо? У него прекрасный вкус! Он выбирает только самые лучшие книги. Вообще мы с ним познакомились через моего редактора, которая по совместительству — его супруга, и много виделись. Мы часто пересекаемся на разного рода мероприятиях. Он очень хороший человек, очень внимательный читатель и еще раз скажу — него прекрасный вкус.
А какой саундтрек вы бы хотели подобрать к своим книгам? И в целом хотелось бы немного поговорить про музыку.
При работе над книгами я обычно не слушаю музыку. Как правило, я предпочитаю работать в тишине, но иногда бывают исключения. Например в «Последнем доводе королей» есть сцена с танцем, и когда мне нужно было писать этот эпизод, мы с женой как раз проводили медовый месяц в Венеции. Знаете, есть такая традиция. Там мы зашли в одну церковь, где как раз играл струнный квартет и мне показалось, что по духу то, что они исполняли, как раз очень хорошо ложится на то, что я хотел написать в «Последнем доводе королей». Мне удалось приобрести у музыкантов компакт-диск и затем я его слушал, когда работал над той сценой. Мне кажется, что это настроение как-то передалось и в целом мне это помогло. Но обычно я не слушаю музыку, когда пишу, и работаю в тишине.
Когда мы говорим про фэнтези, чаще всего люди представляют книги о драконах, гномах, троллях. В ваших же книгах действуют в основном люди, других существ практически нет. Это намеренно сделано для реализма?
В фэнтези есть такие стереотипы или штампы. Скажем, Арагорн может бить орков направо и налево, или Леголас, Гимли. А а потом они отряхивают кровь рукавом и как ни в чем не бывало приступают к своей обычной нормальной жизни. Мне кажется, что в жизни все-таки немного по-другому.
Люди враждуют с людьми, и именно в людях очень много от монстров от чудовищ. Поэтому в моих книгах много проблем очерчивается людьми. В людях мы видим самое человечное и самое страшное одновременно.
И последний вопрос: на какой вопрос вы бы очень хотели ответить, но вам его никогда не задают на интервью?
Да, интересный, конечно, поворот. С одной стороны, можно придумать какой-то такой неожиданный вопрос вроде — не хотели бы вы получить миллиард фунтов стерлингов? Да, конечно, я бы хотел получить миллиард фунтов стерлингов. Но вообще мне больше нравится, когда я отвечаю на те вопросы, которые мне задают.
Джо, большое спасибо вам за эфир!
И вам огромное спасибо. Очень рад, что мои книги выходят в России и скоро будет опубликована еще одна. Вы знаете, такая интересная штука: когда ты пишешь книгу, то в общем-то начинаешь с того, что делаешь это ради собственного удовольствия и даже не предполагаешь, что кто-то ее будет читать. А сейчас получается, что мои книги читают в самых разных странах мира и, конечно, мне не терпится узнать, что мои российские читатели скажут о моей новой работе.
Читайте также
Джо Аберкромби «Проблема с миром»: первые впечатления от новой книги
Дмитрий Злотницкий уже прочитал книгу в оригинале и делится первыми впечатлениями.
Читаем мрачное фэнтези: Джо Аберкромби «Проблема с миром»
Действие происходит спустя пятнадцать лет в знакомых землях Союза, среди главных героев — дочь того самого Глокты, но проблемы перед героями встают новые.
