Действие утопий, описывающих прекрасные мечты человечества, обычно происходило на далёких и труднодоступных островах или в затерянных мирах. Позднее авторы фантастических романов перенесли его в будущее — далёкое или не очень, но столь же недоступное.

Однако со временем мечтания превратились в проекты, которые вполне возможно реализовать. Если, конечно, приложить достаточно усилий. Будущее стало восприниматься как нечто, что можно построить, сформировать по намеченному плану. А начинать эту работу следовало с пространства. Ведь среда обитания человека — здания, дома, города — воплощала его, человека, представления о надлежащем устройстве мира.

О пространстве как испытательном полигоне будущего и о тех, кто его создаёт и преображает, мы сегодня и поговорим.

Авторская колонка Сергея Шикарева

Об авторе

Сергей Шикарев — известный российский критик, исследователь фантастики. Лауреат премий «Роскон», «Звёздный мост», «Интерпресскон» в критических номинациях. Финалист премии имени Аркадия и Бориса Стругацких. Автор книг «13» (2014) и «Координаты фантастики» (2019). Соучредитель и идеолог премии «Новые Горизонты». Много лет сотрудничал с журналом фантастики «Если», публиковался в изданиях «Новый мир», «FANтастика», «Звёздная дорога», «Реальность фантастики», «Питерbook плюс», «Книжное обозрение», «ExLibris НГ».

Летом мы жгли костры. Всегда приятно наблюдать за тем, как играют языки пламени и взлетают вверх красные искры, но этот костер был особенный. Впрочем, обо всем по порядку. Как-то в середине июля, не так далеко от Москвы, в месте достаточно укромном и не попадающем в зону досягаемости вышек сотовой связи, проходил арт-кемпинг «Поток». В программе этого удивительного фестиваля было с лихвой мероприятий и активностей, которые проходили на нескольких тематических площадках. Одна из самых интересных, под звучным и загадочным названием «Техноашрам», была посвящена будущему. Техноашрам стал местом, где объединились, цитирую устроителей, «традиционные практики и современные технологии ради процветания всех живых существ». Пространство синтеза природы и технологий, вместившее телесные практики, техношаманизм и «прототипирование образа будущего, не являющегося продолженным настоящим».

Неподалеку от Техноашрама и разгорелся большой костёр. Конечно, теплая июльская ночь на лоне природы сама по себе достаточное основание, чтобы посидеть с друзьями у огня. И все же этот костёр был посвящен памяти Ричарда Бакминстера (Баки) Фуллера. И, пользуясь этим, свою колонку я посвящу двум взаимосвязанным темам: тому, как представления о будущем проявляют себя в архитектуре и организации пространства, и тому, как один человек способен повлиять на будущее всего человечества.

Подводные города будущего. Как и зачем нам заселять океан

Михаил Попов | 05.12.2020 | 9037

Рассказываем об идеях подводных поселений и какими они будут — если будут.

Архитектура будущего: как построить светлое завтра 8

Геодезический купол в Монреале, спроектированный Бакминстером Фуллером / Guilhermeduartegarcia / [CC BY-SA 3.0]

Континуум Фуллера

Ричард Бакминстер Фуллер родился 12 июля 1895 года и умер 1 июля 1983-го. В промежутке между этими датами поместилось множество славных дел и свершений. Интересы Фуллера были разносторонними, как и сферы приложения его усилий. И все-таки, понадобись кому назвать его профессию, наиболее подходящим определением станет «архитектор». С той важной поправкой, что предметом забот Фуллера были не только отдельные дома и сооружения, но и мироздание в целом.

К слову, схожие по масштабу задачи ставил перед собой и Архитектор из трилогии (уже тетралогии!) «Матрица». Хотя деятельность Фуллера, конечно, была менее фантастической и более приземлённой.

Его долгий профессиональный путь начался со службы на флоте — и это важная деталь в биографии Фуллера. Во время Первой мировой войны он был судовым радистом и командиром спасательной шлюпки. После войны на пару с тестем основал компанию Stockade Building System, которая продвигала на рынок новые модели домов — надежных по конструкции и легких в строительстве. Можно предположить, что бизнес особой прибыльностью не отличался. В 1927 году, столкнувшись с денежными затруднениями, тесть продал свою долю в компании более крупным конкурентам, а те через некоторое время уволили Фуллера с должности президента.

Архитектура будущего: как построить светлое завтра 3

Бакминстер Фуллер во время первой демонстрации дизайна его домов, 1971 год / Steve Yelvington / [CC BY-SA 4.0]

Потеря работы совпала с рождением дочери Аллегры. Сбережений у четы Фуллеров не было, и финансовый кризис едва не довел Бакминстера до самоубийства. Он подумывал утопиться в озере Мичиган, чтобы семья получила страховку. Как вспоминал архитектор, пережитый им в те дни мистический опыт удержал его от суицида и повлиял на всю его дальнейшую жизнь. Таинственный голос сказал Фуллеру, что жизнь его принадлежит Вселенной и он должен использовать свои опыт и навыки для всеобщего блага.

Бакминстер Фуллер последовал этому наказу. Одним из новаторских решений того времени стал его проект 4D-домов (4D означало четырехмерное мышление), который позднее получил имя Dymaxion. Название включало в себя три качества (DYnamic — динамичный, MAXimum — максимальный, tensION — напряженный), которые Фуллер считал главными в своей работе. Концепция, во многом опирающаяся на опыт автомобильной индустрии, предполагала использовать при строительстве дома алюминий — как наиболее подходящий для быстрого и массового строительства материал.

Отличительными особенностями этих домов были экономичность и энергоэффективность, а также максимальная автономность. Возможно, в стремлении превратить жилище в своего рода корабль, недвижно покоящийся на суше, проявлялся флотский опыт их создателя.

Дома Dymaxion были рассчитаны на массовое внедрение. При этом Бакминстер Фуллер предлагал не просто новую модель дома, а новый образ жизни.

Например, существовала специальная версия домов Dymaxion для бизнеса. Она называлась Conning Tower («боевая рубка») и, наряду с обычными опциями, включала в себя телефон, телеграф и даже мимеограф — машину для тиражирования книг и документов, что действительно превращало дом в командный пункт для ведения бизнеса. Так Фуллер предвосхитил концепцию мобильного офиса. Для тридцатых годов прошлого века — поистине революционное решение.

Дом, который Фуллер спроектировал и в котором сам жил с супругой / Communityhelper1000 / [CC BY-SA 4.0]

И, как многие решения, опередившие свое время, оно оказалось невостребованным. После публичной демонстрации прототипа Фуллер собрал больше трех тысяч предварительных заказов, но недостаток средств не позволил ему начать производство.

Любопытно, что для продвижения домов Dymaxion Бакминстер Фуллер добрался даже до индустриальных городов Урала. Проекту был нужен спонсор, а, как констатировал его автор, в Соединенных Штатах политика банков и Великая депрессия замедлили прогресс, в то время как в Советской России все можно было сделать по одному звонку.

Путешествие в Россию тоже не привело к массовому внедрению домов Фуллера. И он переключился на новации совершенно иного рода. Под прежним именем Dymaxion Бакминстер Фуллер со товарищи создал автомобиль, радикально отличающийся от современных ему машин.

Dymaxion сar был выполнен в аэродинамическом кузове каплевидной формы и имел не четыре, а три колеса. Этот автомобиль был представлен публике на Всемирной выставке в Чикаго в 1933 году. Однако произошедшая авария с участием Dymaxion сar перекрыла автомобилю путь на массовый рынок.

Еще одно новшество Бакминстера Фуллера, которое вспоминают реже прочих, хотя оно не менее значимо, — карта мира, выполненная в совершенно новой проекции (она должна была минимизировать искажения на плоской поверхности). На сей раз в центре внимания новатора оказались переделка и усовершенствование не мироздания, но мировоззрения. На карте Фуллера — конечно, он назвал свое новое детище Dymaxion map — все материки оказались визуально ближе друг другу, чем в привычной проекции Меркатора. Эту особенность карты Фуллер использовал при проведении игры-симулятора мирового развития — чтобы участники размышляли и принимали решения на уровне единого человечества, а не отдельных стран или наций.

Архитектура будущего: как построить светлое завтра 5

Один из трех прототипов Dymaxion сar / Sicnag / [CC BY 2.0]

И все же по-настоящему прославили Бакминстера Фуллера не эти изобретения, идеи и новации, а проект геодезического купола — строительная конструкция узнаваемой и запоминающейся формы.

На известной обложке журнала Time Бакминстер Фуллер как раз изображен в виде головы, повторяющий форму его самого известного изобретения.

Справедливости ради стоит заметить, что первооткрывателем купола Фуллер не был. Впервые сооружение такого рода спроектировал и построил немецкий инженер Вальтер Бауэрсфельд в 1926 году. Однако именно Бакминстер Фуллер получил в Соединенных Штатах патент и стал, как это сейчас называется, настоящим евангелистом, без устали пропагандирующим идею сооружения геодезических куполов. Необычные и привлекающие внимание, они прекрасно вписались в формат больших выставок. К примеру, в виде геодезического купола предстал американский павильон на выставке в Сокольниках в 1959 году. В 1964 году купол Фуллера стал одним из павильонов Всемирной выставки в Нью-Йорке, а через три года, на Всемирной выставке в Монреале, он был частью экспозиции США.

Со временем конструкция стала привычной, и большинству из нас она наверняка знакома как «паутинка» на детских игровых площадках.

Конечно, мимо столь яркого футуристического образа не могли пройти писатели-фантасты. Джон Браннер в своем самом известном романе «Всем стоять на Занзибаре» накрыл геодезическим куполом ни много ни мало весь Манхэттен. И было это так:

Он с легкой дрожью оглядел авеню. Направляя человеческие потоки, высотные здания стиснули ее, как стены каньона, а сверху рассеянным светом светился Фуллеров купол. Разумеется, он защищал не весь Большой Нью-Йорк, а только Манхэттен, которому возвратил былое очарование и вернул жителей больше, чем район потерял из-за оттока в предместья в конце двадцатого века. Проект сооружения купола надо всем городом даже не рассматривался хотя бы из-за издержек на строительство, правда, по инженерным проектам выходило, что это вполне осуществимо.

Пер. А. Комаринец

Как вдумчивый писатель, Браннер предвидел и описал некоторые последствия такого решения: цены на жилье в Манхэттене резко выросли, а двигатели внутреннего сгорания пришлось запретить, чтобы система вентиляции работала без сбоев.

И, разумеется, Джон Браннер был не единственным фантастом, который задумывался о будущем зданий и городов.

Дизайн будущего: природные формы и фракталы. Как будет выглядеть мир уже скоро

Иван Кудряшов | 21.11.2020 | 9120

Все знают, что необычный и приятный глазу дизайн продаётся лучше, чем функциональность. Но красота — расплывчатое и изменчивое понятие. Какой она будет через десять, двадцать и более лет?

Пространство фантастического

Архитектура будущего: как построить светлое завтра 6

Прототип дома Fly’s Eye — Бакминстер Фуллер создал его, вдохновившись строением глаза мухи

Уильям Гибсон — один из самых тонких авторов фантастики. Тонких в восприятии мира и времени: примет современности, предвестников будущего. Мне очень нравится один из ранних его рассказов, «Континуум Гернсбека», — вопреки ожиданиям, совсем не киберпанковский. Даже наоборот, с подчеркнутым ретро-настроением и ностальгией по неслучившемуся будущему.

Герой рассказа, рекламный фотограф, по заказу агентства берется за архитектурную съемку. В центре его внимания и в фокусе его камеры — американская архитектура тридцатых-сороковых годов прошлого века. Футуристические, хромированные объекты — пришельцы из идеального будущего, полного огромных дирижаблей, прекрасных городов и золотых небоскребов. Образы оживают, вовлекая персонажа в мир ретро-фантастики, и диссонанс между реальностью и мечтами оказывается болезненно громким.

Пересечение тем будущего и архитектуры, разумеется, не случайно. Есть распространенное мнение, что одной из магистральных тем для фантастики служит время. Ведь фантастические книги преисполнены различных, иногда конкурирующих представлений о будущем, прицельно близком или прекрасно далеком. А зачастую само время становится стихией, в которой возможны путешествия — в прошлое и будущее, туда и обратно, и в большинстве случаев с парадоксальным исходом.

Однако это лишь одна сторона вопроса. Не менее значимо для жанра и пространство, его организация и, если угодно, оформление, то есть архитектурные решения, внешний и внутренний облик зданий и городов.

Карта острова Утопия, созданная фламандским картографом Авраамом Ортелием примерно в 1595 году

Первые утопии, эти дерзновенные мечтания человечества о правильном, идеальном устройстве общества в целом и жизни каждого в частности, находили себе место не в далеком будущем, а в труднодоступных пространствах, расположенных за пределами известной ойкумены.

Так, в Эпосе о Гильгамеше рассказывается об острове Дильмун, жителям которого известен секрет бессмертия. Мудрец-практик Фрэнсис Бэкон, следуя за мудрецом-идеалистом Платоном, поместил в Новой Атлантиде идеальное (разумеется, по его мнению) государство, где вся власть принадлежала ученым. Город Солнца, описанный Томмазо Кампанеллой, располагался на одном из островов Индийского океана. На острове находилось и государство, созданное воображением Томаса Мора. Название этого острова, Утопия, стало позднее обозначением для целого жанра. Обратите внимание, что сама этимология слова (топос, как известно, означает «место») подчеркивает роль и значение пространства.

Отголоски утопий прошлого можно найти и в фантастических произведениях недавнего времени. На еще одном острове — на сей раз искусственно созданном — разворачивается действие романа «Отчаяние» Грега Игана, в котором описано анархическое Безгосударство.

Следует вспомнить и более утонченную пространственно-утопическую конструкцию из ненаписанного романа братьев Стругацких «Белый Ферзь». Вот как описывал устройство этого мира Борис Стругацкий:

В три круга, грубо говоря, укладывался этот мир.

Внешний круг был клоакой, стоком, адом этого мира — все подонки общества стекались туда, вся пьянь, рвань, дрянь, все садисты и прирожденные убийцы, насильники, агрессивные хамы, извращенцы, зверье, нравственные уроды — гной, шлаки, фекалии социума. Тут было ИХ царствие, тут не знали наказаний, тут жили по законам силы, подлости и ненависти. Этим кругом Империя ощетинивалась против всей прочей ойкумены, держала оборону и наносила удары.

Средний круг населялся людьми обыкновенными, ни в чем не чрезмерными, такими, как мы с вами, — чуть похуже, чуть получше, еще не ангелами, но уже и не бесами.

А в центре царил Мир Справедливости. «Полдень, XXII век». Теплый, приветливый, безопасный мир духа, творчества и свободы, населенный исключительно людьми талантливыми, славными, дружелюбными, свято следующими всем заповедям самой высокой нравственности.

Впрочем, пространственный фактор в фантастике использовался не только на глобальном уровне — для того, чтобы конструировать утопии и антиутопии, описывая и изобретая острова, континенты и целые планеты. Удачные описания устройства городов и архитектуры зданий помогали авторам продемонстрировать инаковость мира и показать, как с течением времени, исподволь или радикально, изменяются привычные нам предметы и явления.

Архитектура будущего: как построить светлое завтра

Монреальская биосфера / Cédric Thévenet / [CC BY-SA 3.0]

Роберт Хайнлайн, к слову, был не чужд таких архитектурных и дизайнерских новаций. В одном из его рассказов дверь перед героями не открылась, а распахнулась подобно диафрагме объектива (the door irised open).

Обращались фантасты и к темам, связанным непосредственно с жильем человека: городу и дому. В 2019 году Институт Генплана Москвы выпустил книгу под названием «Город 2100», в которой было представлено будущее города глазами архитекторов, художников и писателей-фантастов. В начале века, в 2002 году, выходила другая тематическая антология, составителем которой стал Андрей Щербак-Жуков. «5-я стена» включила в себя 29 фантастических рассказов, посвященных жилищу будущего («умному дому» и всему такому).

Нужно упомянуть и один из лучших романов Клиффорда Саймака, «Город», в котором история теплого заката человеческой цивилизации предваряется рассказом о смерти мегаполисов. В произведении бегство горожан в пригороды и усадьбы объяснялось угрозой атомной войны, основными мишенями в которой были крупные города. Сегодня, наверное, причиной для побега стала бы пандемия.

В предисловии сам автор писал, что считает города ужасными анахронизмами, утратившими смысл с развитием транспорта и средств связи. И в долгосрочной (правда, в очень долгосрочной) перспективе Саймак наверняка окажется прав.

Дом в Германии, спроектированный Ле Корбюзье / Tyke / [CC BY-SA 3.0]

Архитектуре теме посвящен и один из ранних рассказов уже упомянутого Роберта Хайнлайна. В феврале 1941 года будущий Грандмастер опубликовал в Astounding Science Fiction рассказ «И построил он себе скрюченный домишко…». Вот как объясняет главный персонаж этого рассказа, незадачливый архитектор Квинтус Тил, отсутствие у него заказов:

Я не смотрю на дом как на усовершенствованную пещеру. Я вижу в нем машину для житья, нечто находящееся в постоянном движении, живое и динамичное, меняющееся в зависимости от настроения обитателей…

Пер. Д. Горфинкеля

Представление о доме как о «машине для житья» — это определенно отсылка к словам известного архитектора Ле Корбюзье, который за несколько лет до этого посетил США в ходе лекционного турне. Он считал, что в архитектуре главное — не украшения, а функциональность и эффективность. Многие проекты Ле Корбюзье и его единомышленников можно распознать по террасам на крышах и «ножкам», оставляющим под зданием свободное пространство. Которое можно эффективно использовать — например, под автостоянку.

А вот сама причудливая форма дома, сооруженного Тилом, и описание его «динамичности» указывают на Бакминстера Фуллера (название рассказа в первом русском переводе — «Дом четырёх измерений» — еще больше подчеркивает это сходство).

Павильон лондонской арт-галереи Серпентайн. Архитектор — Бьярке Ингельс / Images George Rex / [CC BY-SA 2.0]

Однако, скорее всего, в образе Квинтуса Тила Хайнлайн представил собирательный образ архитектора, преисполненного новых идей. Причем сделал это в довольно ироническом ключе. Возможно, в Хайнлайне заговорила профессиональная ревность. И дело, конечно, не в том, что, как и Фуллер, он служил на флоте. Просто и фантасты, и архитекторы зачастую заняты одним делом: проектирование городов, зданий и среды обитания — это и проектирование будущего тоже.

Приведенные примеры доказывают, что для фантастики, в том числе и для той, что описывает наше будущее, пространство служит важным элементом миротворчества.

Эта максима работает не только в литературе, но и в реальной жизни. Ведь мечтания человечества о грядущем неразрывно связаны с организацией пространства, архитектурными и градостроительными решениями.

И в истории достаточно тому примеров.

Атомные автомобили: прошлое и будущее

Тим Скоренко | 28.10.2017 | 10105

Невероятно экономичный, практически вечный, атомный двигатель мог бы спасти Землю от истощения ресурсов. Но пока на атомной тяге передвигаются разве что крупные корабли и подлодки; когда дело дойдёт до автомобилей и поездов — неизвестно. Хотя инженеры не раз пытались поставить реактор на колёса.

Планы городов

Монреальская биосфера, вид изнутри / Colocho / [CC BY-SA 2.5]

Мечтателей, желающих преобразить жизнь к лучшему, среди архитекторов всегда в достатке. Все-таки сама профессия предполагает умение строить замки, в том числе и воздушные.

В начале XX века изменения во внешнем облике и роли города были вызваны индустриализацией и развитием промышленности. Требовалось обеспечить жильем растущее количество рабочих, организовать логистику людей и материалов. Появлялись различные идеи о том, как должно быть организовано городское пространство.

В то время между собой соперничали несколько концепций градоустройства.

Одна из них — «Индустриальный город» Тони Гарнье, представленный в 1904 году. Этот проект был ориентирован прежде всего на развитие заводов и фабрик, откуда и позаимствовал идею о разделении труда, разделении между рабочими выполняемых ими функций: «индустриальный город» с тщательной планировкой кварталов и общественных зданий был расчленен на различные функциональные зоны — для работы, проживания и отдыха. Железнодорожный вокзал был смысловым центром города и символом нового времени.

Нужно заметить, что подобная организация пространства была не таким уж радикальным новшеством. Как рассказывает прекрасный писатель Алексей Иванов в книге о горнозаводской цивилизации, поселения на Урале как раз возникали вокруг горных заводов:

Жить здесь было неудобно, однако завод строили не там, где удобно жить, а там, где удобно работать. Ради завода речку перегораживали плотиной, и получался крест — христианский символ жертвы. И поселок, загнанный на косогоры, жертвовал заводу радостью жизни. Но вот какая беда: горный завод не Господа восславлял, а шаманил с огнем, водой, землей и ветром — с четырьмя языческими стихиями.

Дом «Восьмерка» в Эрестаде (Копенгаген, Дания), спроектированный Бьярке Ингельсом / Jens Lindhe, Forgemind ArchiMedia / [CC BY 2.0]

Антагонистом индустриального подхода выступил английский мыслитель Эбенизер Говард, наиболее полно изложивший свои взгляды в книге «Города-сады будущего» (1902). Центральная идея книги — стремление объединить лучшие черты городской и сельской жизни. Говард предлагал заменить разрастающиеся промышленные города поселениями нового типа. В центре такого поселения должен был находиться парк, а по внешнему периметру — железная дорога, рядом с которой располагались заводы и склады. Несколько таких поселений, связанных железной дорогой, составляли единую городскую агломерацию.

Спустя двенадцать десятилетий схожее решение предложил датский архитектор Бьярке Ингельс для «Сотканного города» (Woven City) компании Toyota. Город у подножия Фудзиямы, который построят на месте бывшей промзоны, станет полигоном для испытания «умной» городской инфраструктуры с минимальным углеродным следом. Центр поселения отдадут парку, откуда можно будет добраться до любой точки города.

Сегодня Ингельс — архитектор, прямо скажем, модный. На его счету штаб-квартиры Google в Калифорнии и в Лондоне. Впечатляют и первые его работы в Копенгагене: например, жилой комплекс «Восьмерка» (8 House) или горнолыжный склон на крыше мусороперерабатывающего завода.

Видеопрезентация «Сотканного города» (она доступна в сети) тоже производит весьма бодрое впечатление. Вот уж действительно, прав был Уильям Гибсон, когда сказал, что «будущее уже здесь, просто оно неравномерно распределено».

Отечественные архитекторы и визионеры, творцы будущего, были не менее основательны в своих подходах. И куда как более радикальны. Впрочем, эта радикальность вполне соответствовала духу времени, один из гимнов которого как раз и предлагал построить новый мир — предварительно до основания разрушив старый.

Новые социальные порядки порождали и новый образ жизни, и новую архитектуру.

В повседневности, в череде рутинных хлопот и важных дел человек нечасто обращает особое внимание на пространство, среду обитания, где он живет и работает. Если только он не занят ремонтом и с этим не связана его профессиональная деятельность — как у ландшафтных дизайнеров, архитекторов, дизайнеров интерьера и мастеров фэн-шуй.

Архитектура будущего: как построить светлое завтра 9

План Cité industrielle, «Индустриального города» Тони Гарнье / Fred Romero / [CC BY 2.0]

Однако пространство, где находится человек, влияет на его мысли и даже поведение сильнее, чем обычно кажется. Наверное, каждый, кому доводилось работать и в опенспейсе, и в отдельных кабинетах, хорошо знает разницу между этими двумя офисными решениями. В первом случае выигрываешь в коммуникации и теряешь в концентрации, во втором — наоборот.

Значимость пространства подтвердила пандемия. На первый план вышли темы социальной дистанции, самоизоляции поневоле и удаленной работы. Пресловутая удаленка, кстати, многим помогла оценить разницу между рабочим и домашним пространством и прочувствовать, как непросто совмещать работу и отдых, находясь в одном и том же месте.

Еще одним возможным коронавирусным эффектом называют возвращение в офисы кубиклов — клетушек, разделенных легкими разборными перегородками. Из такой как раз бежал мистер Андерсон, скрываясь от преследующего его агента Смита.

Впрочем, вернемся в родные пенаты, в начало прошлого столетия. В те времена, когда изменившиеся социальные порядки вызвали к жизни проекты новых и довольно радикальных архитектурных решений, переосмысливающих роль пространства как среды обитания человека.

Одним из самых необычных проектов для «нового мира» стал «Летающий город» Григория Крутикова, датированный 1928 годом. Архитектор предлагал использовать поверхность Земли для труда и отдыха, а жилье и общественные здания поднять в воздух. Журналисты даже зачислили Григория Крутикова в «советские Жюль Верны» — правда, эта характеристика оказалась негативной, ругательной.

Конечно, это был фантастический, даже утопический проект. Фантазия! Но она соответствовала духу времени. Выражала идеи «подвижной» архитектуры будущего, которая противопоставлялась «современной неподвижной, мертвой и неудобной планировке городов». Развитие подвижной архитектуры определялось развитием техники и транспорта. Так, важным элементом летающих городов была универсальная транспортная капсула, способная передвигаться по воздуху, земле и воде.

Проект «горизонтального небоскрёба», Эль Лисицкий, 1925 год

Более приземленной была идея «горизонтальных небоскребов» (1923) Эль Лисицкого. Этот проект, кстати, преследовал схожую цель — максимально эффективно использовать поверхность. Основную часть здания при этом составляли горизонтальные конструкции на вертикальных опорах. Архитектор предлагал строить такие небоскребы там, где свободной земли было мало, — в центре мегаполисов, на Бульварном кольце Москвы. Уже в наше время образы «горизонтальных небоскребов» стали основой для архитектурного решения Московской школы управления «Сколково».

Еще одной идеей вертикально ориентированного города был «город на рессорах» (1921) Антона Лавинского. На сей раз вся поверхность города отдавалась пешеходам, а здания поднимались над озелененными бульварами на специальных опорах-рессорах (для защиты от вибрации грузового транспорта).

Архитектурные решения для нового мира не сводились к радикальным и большей частью нереализуемым концепциям. Идеи о преобладании общественной жизни над частной привели, например, к появлению «дома-коммуны», где все хозяйство — и пространство! — было коллективным. Еще одним проявлением «обобществления быта» стали фабрики-кухни — механизированные общественные столовые, рассчитанные на несколько тысяч человек.

Конечно, и дома-коммуны, и фабрики-кухни недолго оставались архитектурным мейнстримом, но взаимосвязь социальных порядков (и социальных же перемен) с организацией времени и пространства они продемонстрировали очень наглядно.

Вот как описывается в романе Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» процесс переезда Дар Ветра к новому месту работу, подводным титановым рудникам на западном побережье Южной Америки:

Дар Ветер собрал все мелкие вещи, принадлежавшие ему лично, уложил в шкатулку пленки с изображениями и голосами близких и важнейшими записями собственных мыслей. Со стены он снял хроморефлексную репродукцию древней русской картины, со стола — бронзовую статуэтку артистки Белло Галь, похожей на Веду Конг. Все это, с небольшим количеством одежды, поместилось в алюминиевый ящик с кругами выпуклых цифр и линейных знаков на крышке. Дар Ветер набрал сообщенные ему координаты, открыл люк в стене и толкнул туда ящик. Он исчез, подхваченный бесконечной лентой. Потом Дар Ветер проверил свои комнаты. Уже много веков на планете отсутствовали какие-либо специальные уборщики помещений. Их функции выполнялись каждым обитателем, что было возможно только при абсолютной аккуратности и дисциплинированности каждого человека, а также при тщательно продуманной системе устройства жилья и общественных зданий с их автоматами очистки и продува.

Окончив осмотр, он повернул рычаг перед дверью вниз, давая сигнал на станцию распределения помещений, что занимавшиеся им комнаты освободились, и вышел.

Кубикл — небольшое огороженное рабочее пространство, в котором невозможно спрятаться и из которого невозможно тайком сбежать / «Матрица», 1999, Warner Bros., Village Roadshow Pictures

Сегодня такой минимализм в вещах выглядит довольно странно. Наверное, столь же странным с точки зрения ефремовских персонажей было бы появление сервисов складского хранения, клиенты которых сдают на длительное хранение купленные вещи, потому что не собираются ими пользоваться.

А вот одна из примет прошлого сегодня становится актуальной тенденцией. В Кремниевой долине и ее окрестностях возникла мода на так называемый коливинг — совместное проживание людей, объединенных не семейными отношениями (хотя всякое случается), а взглядами на жизнь или общим делом, работой в каком-либо стартапе, проекте, etc.

По описанию коливинги, возможно, непросто отличить от коммуналок и вузовских общаг. Однако воплощена идея общежития на качественно ином уровне, и тенденция эта вполне в духе экономики совместного использования (sharing economy), которая сейчас активно развивается.

При этом коливинг не остается заокеанской диковинкой. Аналогичные сети появились в Москве, а мой хороший знакомый, руководитель одной строительной компании из Новосибирска, рассказывал мне, что они решили провести эксперимент и вывести на рынок жилье, соответствующее идеологии коливинга. Причем речь идет не о красивых словах в рекламных буклетах, а действительно о специальной планировке квартир, предполагающей увеличение площади общих пространств за счет пространств личных.

Конечно, для российских реалий это предложение необычное. Но несколько лет назад многим неперспективной затеей казался и каршеринг. А сейчас машины этих сервисов стали обычной частью городских улиц — как общественный транспорт или такси.

Территории будущего

Архитектура будущего: как построить светлое завтра 1

Здания «Биосферы-2» (Аризона, США) / Katja Schulz / [CC BY 2.0]

Геодезические купола — купола Фуллера! — используются в мире все чаще. Мне, например, довелось увидеть их на Кавказе, на горном склоне, где, как выяснилось, был устроен эколагерь.

Непривычный и несколько неземной внешний вид этих сооружений делает их естественной частью и других проектов. Например, геодезические купола использовались в известном проекте «Биосфера-2». Этот эксперимент появился на свет как развитие идей, высказанных Бакминстером Фуллером в книге «Техническое руководство для космического корабля „Земля“» (Operating Manual For Spaceship Earth, 1963), в которой он уподобил своеобразному «кораблю поколений» нашу родную планету.

В изолированных зданиях были воссозданы различные экосистемы, от тропического леса до пустыни. Одна из целей этого дорогостоящего и продолжительного эксперимента была проста: проверить возможность создания и существования автономных экосистем, поддерживающих жизнь человека в замкнутых пространствах. Например, в космическом корабле, летящем к другой планете. И «корабли поколений», бороздящие просторы Вселенной в многочисленных повестях и романах, многим обязаны концепции Фуллера. Например, в «Авроре» Кима Стенли Робинсона устройство межзвездного корабля позаимствовано из «Биосферы-2», как и проблемы, с которыми сталкиваются его пассажиры.

Нашли свое применение геодезические купола и в иных ландшафтах. Архитектор Бьярке Ингельс намерен использовать их при создании прототипа марсианского поселения Mars Science City. Планируется, что этот город будет возведен в Объединенных Арабских Эмиратах, а детали куполов — для пущей достоверности — напечатают на 3D-принтерах.

Здание «Биосферы-2» изнутри

Наверняка будут использоваться купола Фуллера и при колонизации Марса. В инопланетных пейзажах они будут смотреться совершенно органично. А может, и просто совершенно.

Удивительно, но Землей и даже Марсом влияние Бакминстера Фуллера не ограничивается.

Джарон Ланье, один из создателей виртуальной реальности, вспоминал эпизод из своей юности. Отец доверил ему разработать проект их будущего дома, и Джарон взял за основу конструкцию Фуллера. Любопытно, но это решение он принял с трудом, так как ему не хотелось быть похожим на других, а в находящейся по соседству коммуне хиппи уже было возведено несколько геодезических куполов. И все же замысел был реализован, и Ланье вырос в таком просторном и причудливом доме. Жить в геодезическом куполе было интересно: например, из-за конструктивной особенности водопровода для того, чтобы воспользоваться раковиной, нужно было залезть на стремянку. И, по словам Ланье, соблюдение режима дня и приватность были в этом доме невозможны.

Купол радикально перестраивал не только организацию пространства, но и саму структуру повседневности, включая образ жизни и даже образ мыслей. Жизнь в столь необычной среде, а в чем-то и опыт ее конструирования стали одними из импульсов, подтолкнувших Ланье к созданию среды виртуальной.

Переход от геодезического купола к виртуальной реальности — это не одно из «странных сближений» или случайных совпадений. Так тянется, из поколения в поколение, нить творческого созидания и преображения мира.

* * *

В фигуре Бакминстера Фуллера удачно и очень показательно объединяются обе темы этой колонки.

Во-первых, делом всей жизни для него было преображение пространства. Как на локальном уровне, так и на глобальном — новая проекция, предложенная Фуллером, предлагала иной, новый взгляд на нашу планету и на человечество. Демонстрировала его, человечества, обусловленную географией общность и подталкивала к необходимости объединения.

Во-вторых, действия, достижения и, главное, взгляды Фуллера показывают, что в деле строительства будущего важны усилия каждого. И даже один человек способен изменить многое.

Сегодня, когда прежние представления о том, каким должно быть прекрасное будущее для всего человечества, то ли трансформируются, то ли попросту распадаются, возрастает значимость усилий и устремлений каждого из нас.

Пожалуй, об этом стоит высказаться подробнее.

Рядом с могильной плитой Бакминстера Фуллера и его жены Энн (они прожили вместе шестьдесят шесть лет и умерли с разницей в два дня) установлен камень с выбитой надписью «„Call me Trimtab“. Bucky».

Тот самый надгробный камень четы Фуллеров с метафоричной надписью / Shriramk / [CC BY-SA 2.5]

Здесь необходимы некоторые пояснения о том, что такое trim tab. В технически верном, хоть и громоздком переводе trim tab — это транцевая плита. Небольшое устройство, устанавливаемое на катерах и других судах для повышения управляемости и устойчивости, а заодно и для экономии топлива, — в авиации схожее приспособление называется триммером.

Бакминстер Фуллер использовал это устройство как метафору того воздействия, которое один человек (каждый из нас) способен оказать на общество в целом, вызвав значительные социальные изменения.

Может показаться странным, но выбор из различных сценариев будущего мало зависит от большинства. Он осуществляется меньшинством — теми, кого объединяют общие цели, воззрения и принципы. В истории человечества немало тому подтверждений. Хватает таких примеров и в наши «непростые времена». Для иллюстрации приведу случай, описанный Нассимом Николасом Талебом в книге «Рискуя собственной шкурой», который наглядно показывает работу механизма, обеспечивающего выигрыш меньшинства.

Представьте себе семью, один из членов которой упрямо отказывается есть генно-модифицированные продукты. При безразличии к своему меню остальных членов семьи (и прочих равных — одинаковой стоимости продуктов, их наличии в магазине и так далее) понятно, что в холодильнике ГМО-продуктов не будет. Сделаем еще один шаг, предлагает Талеб: пусть эта семья отправится на большой пикник с друзьями. Если среди них нет ярых приверженцев ГМО, то и на пикнике таких продуктов не будет.

Механика понятна. Она работает и в других случаев. Например, при установлении моральных норм или распространении технологических инноваций.

Приведу еще одну цитату, антрополога Маргарет Мид: «Не стоит сомневаться в том, что маленькая группа умных граждан может изменить мир. Только такие группы мир и меняли».

Для территорий будущего нет карт. Ведь оно не наступает стройными рядами, а рождается из всполохов идей и мечтаний архитекторов, изобретателей, предпринимателей.

И фантастов. Самое время вспомнить, что фантастика — это не только увлекательное чтиво, но и способ размышления о будущем, его проектирования и строительства.

Да, будущее создается нами, и, скорее всего, немного этого будущего выпадет и на нашу долю. Нужно лишь мечтать, верить и действовать.

Идите на свет костров.

Мы живём в мире киберпанка?

Леонид Мойжес | 07.10.2017 | 20030

Огромные города, сети, импланты и могущественные корпорации: многие считают, что эпоха киберпанка уже наступила. Но так ли уж близки к воплощению в жизнь пророчества Гибсона, Стерлинга и Ридли Скотта?