Макс Фрай «Тяжелый свет Куртейна. Желтый»

Роман
Жанр: городское фэнтези
Издательство: АСТ, 2019
Серия: «Миры Макса Фрая»
480 стр., 18 000 экз.
«Тяжелый свет Куртейна», часть 2
Похоже на:
Наталия Некрасова, Кэтрин Кинн «Самое тихое время города»
Чарльз де Линт «Городские легенды»

«Тяжелый свет Куртейна. Синий» открыл новую трилогию Фрая — сотканную, тем не менее, из старых мотивов, идей и узнаваемой атмосферы. Сказочные иные миры, духи-хранители и добрые демоны, уютные чудеса на ровном месте, весёлые городские волшебники — а также кофейни, трамваи, ангелы, невидимое море и прочие обаятельные детали. С годами настрой Фрая стал серьёзнее, что заметно и в этой трилогии. Теперь автор говорит не только о чудесах, но и о том, какую цену приходится за них платить, а также задаётся извечным вопросом: что такое человек и как ему хоть ненадолго вырваться из круговорота будней и впустить в свою жизнь немного подлинного, живого смысла?

В «жёлтой» части трилогии автор ищет ответ на этот вопрос «от противного». Среди множества других вероятностей, которые после открытия Путей стали вырастать в пограничных городах, есть одна особо жуткая, которую сотрудники Граничной полиции называют между собой Серым Адом. Это воплощённая безысходность, выглядящая как полузаброшенный спальный район с серыми домами и творящая с путниками, которые сюда забредают, самую страшную вещь на свете: она делает их надежды и мечты тщетными, а жизнь — бестолковой и лишённой смысла. Человек в Сером Аду перестаёт верить в себя как в существо, стремящееся к свету, и превращается в озлобленное животное, навсегда застрявшее в круговороте сансары. Именно это, по мнению автора, и есть самое страшное, что может случиться с человеком: неверие в самого себя и в собственное предназначение.

История с Серым Адом, впрочем, занимает в книге далеко не центральное место: она возникает на страницах романа всего раза три. Ещё один сюжет тянется из предыдущей части: Тони Куртейн, смотритель Маяка, продолжает искать пропавшего друга — и зажигает для него синий свет во всех городах, до которых может дотянуться с Изнанки. Но помимо синего света, у маяка есть еще и Жёлтый, — и вот на этот свет, видимый только во сне, идти ни в коем случае нельзя…

Все остальные сюжетные линии — побочные, возникающие из ниоткуда. Ещё пара жителей Изнанки наконец возвращаются домой (из первой книги мы помним, что в нашей реальности они быстро теряют память и начинают считать себя местными), ещё одна новая героиня входит в обширный круг вильнюсских городских волшебников… Вот, пожалуй, и всё, что происходит на страницах «жёлтой» части трилогии. Несколько потенциальных завязок — например, история о жутких тварях-хащах — просто уходят в никуда. Всё остальное — бесконечные разговоры о важном и вечном за чашкой камры… простите, кофе.

Оговорка не случайна: какую бы новую конструкцию ни пытался собрать на страницах своей книги Макс Фрай, у него всё равно получается Ехо. В его текстах афоризмы, которыми обмениваются герои, всегда важнее сюжета, а детали — важнее целого. Нет более неблагодарного читательского занятия, чем ловить за хвост ускользающую нить сюжета, пока герои неспешно прогуливаются по промозглому ноябрьскому Вильнюсу, бесконечно пьют кофе и курят, время от времени прикладываясь к волшебным бутылкам настоек Тони Куртейна.

Нужно быть давним поклонником Фрая, чтобы расслабиться и получить удовольствие в таких условиях. А заодно — чтобы заметить, насколько знакомыми становятся персонажи: в герое-рассказчике, называющем себя исключительно «я» (впрочем, одно из его имён мы всё-таки узнаем), проявляется всё больше черт всемогущего раздолбая сэра Макса, его друг-демон Нёхиси немного смахивает на сэра Шурфа, а шеф Граничной полиции Стефан — на Джуффина… Да и трамвай, увозящий очарованных путников прямиком на Изнанку, тоже явно прикатил из «Лабиринтов Ехо». То ли автор никак не может уехать из Ехо, то ли Ехо — из автора. Впрочем, поклонников Макса Фрая, нуждающихся в очередной дозе снадобья, которое меняет взгляд на мир, это только радует.

Это у меня всегда получалось как бы само собой — просто ходишь по городу, зябнешь на стылом ветру, вдыхаешь запах печного дыма, смотришь по сторонам, любишь жизнь до безмолвного крика, ненавидишь свою человеческую беспомощность, которая не дает играть на равных с огромным непостижимым Всем Сразу, ничего не можешь с этим поделать, но почему-то не умираешь от горя, остаешься в живых, прибавляешь шагу, словно вот-вот, и от себя наконец-то сбежишь, и вдруг понимаешь одновременно, с невыносимой, обжигающей ясностью две, казалось бы, несовместимые вещи: весь мир принадлежит мне, и — мне нечего терять.