Бром «Косиног. История о колдовстве». Милый Дьявол против религиозных фанатиков

Образ Абиты, пожалуй, главная удача романа. Живая, честная и язвительная, она ярко выделяется среди жителей Саттона: за словом в карман не лезет, обидчика может подстрелить из мушкета, на ферме работает с утра до ночи и надеется лишь на себя, а не на Бога. Остальные персонажи прописаны ровно настолько, чтобы создать вокруг героини атмосферу чопорного пуританского поселения: они лицемерны и религиозны, но почти всем (за исключением, пожалуй, преподобного Картера и его семьи) недостаёт глубины. Впрочем, от этого подробные описания пыток и ведовского процесса не становятся менее жуткими. Главная мысль, которую Бром доносит до читателей, звучит вполне отчётливо: последователи Христа, убеждённые в своей правоте, бывают куда опасней дьявола.В романе есть всё, за что поклонники Брома ценят его прозу: переплетение реального мира с фантастическим (повествование о быте американских колонистов и описание изнурительной работы на ферме смешиваются с языческими верованиями, природной магией и индейскими легендами), динамичность, присутствие древних богов и, разумеется, великолепные авторские иллюстрации, дополняющие текст. Несмотря на то что интрига прозрачна, а тема эффектного противостояния Косинога и шамана Мамунаппехта раскрыта не до конца, интерес к роману в процессе чтения не ослабевает; по мере развития сюжета усиливается напряжение, а кульминация и финал достаточно кинематографичны. Как и другие книги Джеральда Брома, «Косиног» изобилует натуралистичными подробностями: описания пыток и убийств, христианской жестокости и ритуалов индейцев могут оттолкнуть впечатлительных читателей, хотя и не делают книгу менее сказочной (в финале торжествует справедливость, а злодеи наказываются в соответствии с прегрешениями).«Косиног» — это история о женской силе и внутренней магии, о лесе, полном опасных и волшебных существ, и о пуританах, скрывающих жуткие помыслы под внешней благообразностью. О союзе человека с природой и вечном противостоянии христианства и язычества. О мудрости ведовства и об ужасающих последствиях религиозного фанатизма. И о Дьяволе. В этот раз Бром затрагивает довольно-таки одиозную и сложную тему: он не просто обостряет противоречия и раскрывает мотивы мифических существ, как в предыдущих книгах, а уподобляет языческого рогатого бога христианскому дьяволу и делает его едва ли не самым положительным героем романа. И хотя в «Косиноге» речь идёт не столько о дьяволе, сколько о человеческой нетерпимости и жестокости, такая трактовка едва ли придётся по нраву христианам — даже если они далеки от пуританской твердолобости.