Макс Фрай «Тяжёлый свет Куртейна. Синий». Городская сказка об иных мирах и тоске по невозможному

Роман
Жанр: городское фэнтези, магический реализм
Издательство: АСТ, 2019
Серия: «Миры Макса Фрая»
354 стр., 20 000 экз.
«Тяжёлый свет Куртейна», часть 1
Похоже на:
Чарльз де Линт «Городские легенды»
Джонатан Кэрролл «Кости Луны»

Светлана Мартынчик — создательница и земная аватара Макса Фрая, живущая в Вильнюсе, — уже неоднократно выражала свою любовь к этому городу в письменном виде. Чего стоят только семь томов «Сказок старого Вильнюса» — «волшебного путеводителя» по центру литовской столицы. Из одной такой сказки вырос «Тяжёлый свет Куртейна. Синий» — первая часть задуманной трилогии о взаимоотношении реальности и Изнанки. Или, как говорят на Изнанке, Этой Стороны и Другой Стороны.

Согласно космогонии «Тяжёлого света…», на Земле есть места, где реальность истончается, открывая дорогу на другую сторону бытия. Вильнюс, как нетрудно догадаться, — одно из таких мест, чем и объясняется его магическое очарование. Проблема Изнанки, как называют иную сторону Вильнюса, в том, что она слишком зыбкая, непрочная и, чтобы обрести плотность, должна цепляться за наш мир. А именно — за мысли и чувства людей, как своих собственных жителей, пересекающих границу между мирами, так и простых смертных вроде нас.

На границе миров горит маяк, и его синий свет видят только иномиряне — хотя некоторые жители нашей реальности, впрочем, тоже. Граничная полиция, у которой есть два отдела — с нашей стороны реальности и с иной, — следит за безопасностью случайных перебежчиков, которых в другом мире могут ждать не только увлекательные приключения, но и опасности. А ещё в нашем мире живут Мосты — уроженцы Изнанки, которые добровольно согласились забыть свою жизнь «там» в обмен на постоянную смутную тоску по чему-то далёкому и невозможному. Именно эта тоска, да ещё смутные воспоминания немногих счастливчиков, побывавших на Изнанке, держат её и не дают ускользнуть в небытие.

Эту картинку читателю показывают не сразу, а по кусочкам, от одной главы к другой, — новеллистичность повествования тоже заставляет вспомнить «Сказки старого Вильнюса». Чтобы собрать мозаику полностью, нам придётся познакомиться с десятком персонажей, многие из которых долго не раскрывают свою истинную суть — так, мы только в самом конце книги узнаем, кто такой этот загадочный вездесущий «я», от лица которого ведётся повествование в одной из сюжетных линий.

Все линии, разумеется, переплетаются в общем сюжете — но происходит это очень неторопливо. Прежде чем мы узнаем хоть что-нибудь о том, что именно произошло с маяком и его смотрителем Тони Куртейном, нам придётся выдержать бессчётное количество разговоров о жизни, Вселенной и всём остальном, выпить вместе с героями множество чашек кофе и рюмок кое-чего покрепче, не спеша прогуляться по туристическим и прочим маршрутам так любимого автором Вильнюса… Словом, перед нами очередная максофраевская «книга для таких, как я», где тёплая ламповая атмосфера важнее сюжета, а рассуждения о мироустройстве интереснее характеров персонажей: они, по фраевскому обыкновению, даже разговаривают одинаково. Сюжет, лениво ползущий по маршруту «от хорошего к чуть-чуть нехорошему, а затем сразу к прекрасному», также типичен для автора — хотя, надо признать, одна из сюжетных линий, заканчивающаяся самоубийством героя, нетипично трагична и по-настоящему трогает.

В самом устройстве «мира по Фраю» нет ничего принципиально нового: эта система из двух реальностей — типичное романтическое двоемирие, которое вслед за романтиками позапрошлого века полюбили символисты. Один из этих миров — грубый и плотный наш; другой наполнен лёгкостью и радостью бытия, ведомой в нашем мире, пожалуй, лишь детям и блаженным. Город Изнанки с его вечными ярмарками на площадях, танцами на улицах и вечеринками на пляже с бесплатными напитками — настоящий «потерянный рай» детства. Неслучайно Изнанка принципиально отличается от нашего мира тем, что смерть там лёгкая, без боли и ужаса перед подступающей бездной небытия.

Герои, которым дана способность связывать две реальности, также соответствуют романтическим канонам: они либо творцы (художник Альгис и композитор Симон), либо люди, влюблённые в свою работу (экскурсовод Люси, «проводник» через границу реальностей), либо персонажи со странными интересами (турагент Эва, увлечённая темой смерти, или настоящий «городской шаман» Стефан, который общается с духами). И в лучших традициях романтизма между двумя мирами протянут прочный канат, сотканный из страстной тоски по чему-то иному, неизведанному, невозможному и несбыточному. «Потому что только тоской о невозможном, несбыточном жив человек» — эта мысль повторяется в романе на разные лады.

С одной стороны, «Тяжёлый свет Куртейна» можно назвать эскапистским романом. С другой — он перенастраивает оптику, заставляет смотреть на привычный обыденный мир чуть иначе, видеть в нём обещание чуда и приписывать случайные совпадения действию неведомых сил. Это, конечно, всего лишь игра, но читать Фрая, не принимая правил этой игры, просто невозможно.

В таких местах, как Элливаль и этот прекрасный весёлый печальный город Другой Стороны, сердце учится тосковать по ушедшей жизни, оставаясь при этом живым. Да чему только не учатся наши сердца, пока мы бродим, как малахольные, по незнакомым чужим городам, которые знают, что мы здесь ненадолго, проездом, и открывают нам тайны, запретные — потому что совершенно невыносимые — для своих.