«Варяг»: Кровь, пот, пепел и пророчество

На краю дальнего моря, в стране леденящего холода и вороньего грая выживают лишь сильнейшие. Отсюда к южным землям каждый год отплывают длинные корабли. Сюда они везут наторгованное и награбленное — ткани, драгоценности и, конечно, рабов. На этой земле воцарилась практичная жестокость — и вместе с тем странная, почти непонятная современному зрителю справедливость. Местные боги могут быть хитры, капризны и безумны — но они не заявляют прав на души и даже в самых жутких пророчествах всегда оставляют выбор за смертными.

Здесь в окружении воинов и слуг живёт принц Амлет — сын местного вождя. Он был рождён для этого мира и искренне ему рад — будь то шумный пир или шаманская инициация. Но вот его отца убивают, мать похищают, а королевство захватывают — и мальчик начинает путь по спирали неотвратимого мщения.

По словам Эггерса, открывающий кадр «русской» части истории был вдохновлён классическими картинами Шишкина

Проходят годы — и мы видим Амлета (уже в исполнении Александра Скарсгарда) повзрослевшим воином… где-то внутри лабиринта рек и лесов необъятной Древней Руси. Он угрюм, мускулист и совершенно одержим — в бою его тело покрывает только медвежья шкура, а в глазах горит лишь ярость берсерка да неостывшая жажда мести. Вскоре судьба понесёт его в Исландию — ведомый пророчеством славянской то ли богини, то ли провидицы (короткая, но завораживающая роль Бьорк) и сопровождаемый славянской то ли рабыней, то ли ведуньей (Аня-Тейлор Джой), он и сам притворится рабом.

Такое притворство в средневековой Исландии — уже само по себе безумие. В «Варяге» культура викингов лишена всякой романтики — рабов, неспособных пережить зиму, ждёт смерть, остальным суждено жалкое существование без возможности побега или свободы. Но у Амлета есть план — для убийц своего отца он готовит многоступенчатую, кропотливо продуманную, безжалостную месть на грани психологической войны и кар египетских. В Исландии его враги заперты наедине с ним — и вскоре он разверзнет на них врата самого настоящего Ада.

Кровавую работу викингов-рейдеров Эггерс рисует твёрдой и плавной рукой документалиста. Грабежи, насилия и поджоги показаны без прикрас и без эксплуатации — длинными планами, фиксирующими детальную историческую картину. Эти слегка отстранённые мазки составляют, возможно, наиболее точный портрет этой части скандинавской культуры — не благородных разбойников, а фанатичных бандитов без страха и упрёка. И Амлет среди них — не благородный герой, а лишь человек в центре камеры, ещё одно дитя рутинной жестокости.

Но вот действие выходит (или, вместе с нашими героями, — всплывает?) к берегу древней Исландии, страны чёрных песков, пустынных зелёных холмов, вулканов и гейзеров. И здесь шаг за шагом мы погружаемся в атмосферу местного быта. Праздничные танцы или похоронные песнопения, религиозные ритуалы, поединки или даже спортивные игры — в истории о мести находится время и место для каждой детали.

Дальше — больше: появятся здесь и мертвецы-драугры, и валькирии, и боги, и видения будущего, и даже само древо Иггдрасиль. Сюжет «Варяга» не даёт забыть ни на минуту: история Амлета движима волей богов и пророчеств, и чем дальше, тем больше она сама по себе становится похожей на жертвенный ритуал длиною в жизнь.

Жонглируя бытовыми и мистическими сценами, «Варяг» постепенно погружает в атмосферу, от которой невозможно оторваться. Неотвратимая жажда мести утягивает за собой, постоянно удивляя, неотвратимо приближая к финальной кульминации — по-настоящему безумному противостоянию, в котором сталкиваются обнажённые тела и мечи, смешивая кровь, пот и вулканический пепел.

* * *

Баланс между документальным кино и мистическим ритуалом, мифологическим эпосом и псевдоисторической заметкой соблюдают и актёры. От Итана Хоука и Уиллема Дефо, что за несколько минут своего экранного времени выжимают в фильм всех своих внутренних демонов, до Николь Кидман и Ани Тейлор-Джой, в глазах которых обречённый фатализм соседствует с тонким коварством. Осознанно воплощая мифологические архетипы, они не переходят грань стереотипов — под каждым образом удивительно точно проглядывает вполне реалистичный характер

Певицу Бьорк вы вряд ли узнаете в гриме — но в этой роли запомнится она вам надолго

И, конечно же, в центре всего возвышается Александр Скарсгард — громадный, набычившийся принц Амлет, не знающий ни сомнений, ни страхов, ни препятствий, каждую секунду экранного времени хрупко балансирующий между холодным расчётом и вспышкой первобытной ярости. Человек-волк, человек-медведь, человек-ворон — само воплощение божественной воли, способное кричать, рычать, выть диким зверем. Не жаждущий любви зрителя герой, а полубезумное дитя своего времени.

«Варяга» можно сравнить с «Апокалипто» Мела Гибсона — апокалиптическим сюжетом, погружённым в детали быта и мышления людей конкретного времени и места. Возможно, работа Эггерса заслужит и точно такую же критику от специалистов по эпохе — упрёки в концентрации на исключительной жестокости культуры и религии. В стремлении к аутентичности Эггерс заходит ещё дальше Гибсона: современному зрителю герой Амлета может казаться несимпатичным, непонятным, а при желании интерпретировать — даже злодеем своей истории. 

Можно провести аналогию и с фильмом-легендой — «Безумный Макс: Дорога Ярости». Простая история, пересказываемая буквально в паре строк, обрастает сложными нюансами миростроения, на сто процентов используя богатейшую визуальную фактуру. Она захватывает зрителя не сценарной сложностью пути героя из точки А в точку Б — но красотой исполнения, глубиной погружения, ритмом адреналиновых вспышек и совершенной явной маниакальной увлечённостью режиссёра и актёров.

«Варяга» можно сравнивать с реальной историей. Здесь есть чем порадовать исторических гиков — в первую очередь детальным воспроизведением костюмов, орудий и обычаев. В различных интервью Эггерс и Скарсгард увлечённо сыплют историческими фактами, ценными лишь для единиц — но вместе переводящими нас за другую грань этой истории. Щиты и лодки, одежды и причёски, песни и сказания — всё вместе формирует кропотливо собранную мозаику наилучшего изображения эпохи из ныне возможных. Каждый поклонник истории найдёт здесь что-то своё: лично мне хочется сказать спасибо за раскрытие темы работорговли на славянских землях — которую, несмотря на печальные масштабы, мы сами так редко обсуждаем.

И если не обращать внимания на мистику (которую, как водится у Эггерса, так и хочется списать на воображение героев) — можно ли назвать «Варяга» исторически достоверным фильмом? Наверное, всё-таки нет, хотя бы потому, что о реальных обычаях того времени нам известно исключительно мало. Обычаи и традиции, показанные в фильме, это лишь гипотеза, одна из тысяч возможных вариаций реального прошлого. Однако фильм оказывает эпохе куда большую услугу — описывая её исторически аутентично.

Не рассказывая, а показывая, Эггерс не даёт объяснений, не ведёт за ручку и не разбирает дух времени по полочкам. Зрителю предстоит понять самому, почему, например, для похорон так важно иметь сердце покойного, зачем мальчику склоняться перед безумным шутом и лакать по-собачьи из блюдца и зачем, когда потеряно всё, придерживаться законных правил поединка. То время и те традиции ничего нам не должны, те боги уже давно не требуют от нас жертв — мы можем лишь отстранённо наблюдать за ними и попытаться понять хотя бы сотую долю их мотивов.

«Варяг» верен истории в своей попытке сконструировать её максимально аутентичный образ. Он верен древней религии и рисует богов именно такими, какими мы их знаем по источникам, — хитрыми, противоречивыми, но своеобразно честными. В конце концов, он верен и культуре, — фильм рассказывает историю именно тем путём, каким её бы рассказали в настоящей саге, — без симпатий и манипуляций, без очевидных выводов и без многозначительных подмигиваний (исключая, наверное, несколько визуальных цитат из «Конана»).

Даже одежда Амлета была пошита по модели туники, найденной археологами в древнем кургане

В конце концов, можно обсудить и локализацию, популярный аргумент, что «Варяг» — немного сомнительный вариант оригинального названия. Об этом, впрочем, придётся высказаться в спойлерной врезке.

Умеренные спойлеры

Так всё-таки Варяг или Северянин?

Northman проще всего переводится как «северянин», и этот вариант кажется действительно подходящим сюжету и герою. И всё же явная ненамеренная ошибочность перевода в контексте сюжета играет довольно неожиданную роль.

Варягами называли скандинавских воинов-викингов на территории Византии и Древней Руси. С последней связана изрядная часть сюжета фильма — заглавный персонаж и любовный интерес героя, а также само пророчество, заставляющее его пуститься в путь. Эта же героиня — главное лицо финала истории, свидетель большинства событий, несущая знания о них поколениям будущего. 

И в этом контексте вариант перевода становится неожиданно допустимым. Что, если мы и видим эту историю в пересказе Ольги из Берёзового Леса, для которой принц Амлет, безусловно и абсолютно, — варяг?

Финал «Варяга» открыт для множества трактовок — миф, корни которого растут из нескольких культур, ветвится в сторону каждой из них. Считать ли финальную развязку метафорой о Рагнарёке — Гибели Богов, окончательно сводящих счёты на старой земле и отдающих себя самих ради нового начала для новых людей? Искать ли здесь славянские корни, рассуждая о связях со старинной русской сказкой о Царь-девице? Или же обратиться к британским легендам, в чью сторону уходят те, кому суждено сохранить эту историю для будущего?

Но с какой стороны ни взглянуть, «Варяг» — это исключительное зрелище, один из тех фильмов, что выходят лишь раз в несколько лет. Бескомпромиссная, отважная история, которая не боится не понравиться зрителю, гипнотизирует своей самобытностью. Фильм, который кем-то будет гарантированно не понят, а для кого-то станет впечатлением уровня «Дороги ярости». Сюжет, что не заигрывает ни с постмодерном, ни с модерном, отказываясь от всего лишнего — оставляя лишь голый миф, голую месть и голую ярость. Обнажённую легенду, которая не судит, не поучает и не призывает вставать ни на одну из сторон.

* * *

До самого последнего кадра «Варяг» детально, документально и вдохновенно рассказывает историю не о нас самих и уж точно не о героях, которые обязаны нам понравиться. Быть может, он не рассказывает нам историю и о реальных викингах. Весь свой талант автора, всё мастерство уникальных актёров, все ресурсы и эмоции Роберт Эггерс вкладывает в то, чтобы передать ощущение — каково было сидеть у костра и слушать подобные саги. Не сейчас, не при Шекспире и даже не при Саксоне Грамматике — а когда-то и где-то на севере, одно тысячелетие назад. 

От автора: о «Варяге» можно говорить ещё долго. Даже на мировом рынке фильмы такого уровня появляются редко, а уж настолько близкие нашей культуре — фактически никогда. Я был бы рад продолжить его обсуждение с вами — комментарии под статьей открыты.