Роман
Жанр: криптоистория, научная фантастика
Год издания на языке оригинала: 2004
Переводчик: Е. Доброхотова-Майкова
Издательство: «АСТ», 2011
Серия: «Книги Нила Стивенсона»
«Барочная трилогия», часть 3
992 стр., 5500 экз.
Похожие произведения:
аналогичных книг подобного уровня не существует
отчасти — Генри Лайон Олди «Алюмен»

Если верить здравому смыслу и теории вероятности, эта книга не должна была выйти на русском. Отечественный издатель привык, что уровень спроса на интеллектуальную фантастику вот-вот сравняется с глубиной Марианской впадины; что продолжения у нас покупают хуже, чем первые тома; что выпускать это самое продолжение через четыре года после предыдущей книги — абсурд чистейшей воды!.. И ещё большим абсурдом со стороны читателей было надеяться, будто книгу издадут в шикарном полиграфическом оформлении.

Но вот же — случилось. Остаётся только благодарить за блестящую работу переводчицу Екатерину Доброхотову-Майкову и руководство «АСТ», поверившее в то, что этот сложный, многогранный текст способен найти в России своего читателя. «АСТ» выпустило не только третий том, но и переиздало в схожем оформлении первые два (частично исправив в них опечатки)! Отличный повод перечитать «Ртуть» со «Смешеньем» и закусить «Системой мира». Тем более что «Барочная трилогия» — это один полновесный роман, для удобства разбитый на три тома. И поговорим мы сегодня о нём как о едином целом.

Главным героем БТ стала та картина мира, которая служит краеугольным камнем современной западной цивилизации. Стивенсон показывает зарождение и становление современной науки, истоки научно-технического прогресса. Это процесс долгий — и в то же время чрезвычайно короткий; всё зависит от точки зрения и системы координат. В течение нескольких поколений мир коренным образом изменился. Но этот период, конечно, мизерный по сравнению со всей историей человечества.

Так англичане представляли себе «систему мира» (карта, изданная в Лондоне в 1714 году).

Как показать всё это и не превратить книгу в набор занудных лекций? Разумеется, с помощью интересной истории, ярких персонажей, блистательной стилистики — что присуще БТ в полной мере.

У трилогии довольно сложная структура: действие начинается в 1713 году, затем переходит к 1655-му и дальше, словно челнок ткацкого станка, снуёт туда-сюда во времени. Ещё шире оказывается пространственный охват: пожалуй, только Австралия да полюса остались за кадром. Три основных персонажа — доктор Даниель Уотерхауз, король бродяг (он же — раб-невольник, совладелец корабля, фальшивомонетчик) Джек Шафто и бывшая одалиска Элиза, ныне — герцогиня Аркашон-Йглмская. И ещё целый табор героев, от эпизодичных золотарей и гвардейцев до разносортных монархов. Натурфилософы живо и доступно обсуждают сложнейшие вопросы бытия; свистят пули, сверкают шпаги, взрываются адские машинки с часовыми механизмами, многолетние войны сменяются периодами затишья, ни на миг не прекращаются подковёрные интриги…

В общем, следить за всем этим чертовски увлекательно, и лучше читать трилогию в один присест, ибо многие персонажи, которые поначалу кажутся эпизодическими, по ходу текста начинают играть в повествовании ключевую роль.

В первом томе Стивенсон обозначил проблему, показал, как медленно и неумолимо зарождалась новая эпоха; во втором автор делает упор на экшен и интриги, показывая, как Джек в итоге безумной авантюры утёр нос сразу нескольким очень могущественным особам (и невольно подставил Элизу)… Третий том несколько отличается от первых двух — и по ритму, и по географии с хронологией. Действие происходит большей частью в Лондоне и на его околицах в 1714 году. В «Системе мира» ощутимо меньше длительных экскурсов в политику с историей, больше экшена и ещё больше язвительного, остроумного юмора. Есть целые главы, которые невозможно читать без хохота: Стивенсон, что называется, оторвался по полной!

Мистер Орни сказал лишь, что «Благоразумие» — судно простое и порядочное. Остальным членам клуба хватило и такого предупреждения. На следующее утро они явились нагруженные подушками, плащами, зонтиками, сменной одеждой, едой, горячительными напитками, табаком и противорвотными средствами. Всё это пошло в ход, едва «Благоразумие» медленно двинулось вверх по вздувшейся от дождя Темзе к Лондонскому мосту, который жестоко дразнил пассажиров видениями кофеен и пабов.

При всей кажущейся неспешности повествования автор не позволяет героям бездельничать, а читателям — скучать. Загадок в «Системе мира» полным-полно, неожиданные сюжетные повороты хороши и уместны. В то же время иногда нагнетание напряжения кажется чрезмерным: к примеру, сцену с захватом Тауэра явно можно было бы сократить — драматургически она затянута, хотя пишет Стивенсон очень смачно.

А ещё «Система мира» — очень лондонский роман. Британская столица превращается в этакого своеобразного «героя»: собор Святого Павла, катакомбы, бедняцкие окраины, Итальянская опера и прочие локации играют не менее важную роль, чем люди. А уж для чтения глав о Тауэре лучше запастись схемкой со всеми этими Колокольными, Кровавыми и Соляными башнями, многочисленными воротами, пристройками, крепостными стенами…

Неплохо, однако необязательно иметь также и некоторые представления об истории, науке, географии означенного периода. В идеале — ещё и прочесть стивенсоновские «Криптономикон» с «Анафемом». Вы и без всего этого получите море удовольствия, но можете упустить целый ряд мелких нюансов, деталей, шуточек «для посвящённых».

Блиц-интервью с переводчицей Екатериной Доброхотовой-Майковой

Когда вы впервые прочли Нила Стивенсона? Каким было впечатление?

Первым я прочла «Алмазный век» — в году, наверное, 1997-м. Про автора ничего не знала, мне просто предложили книжку на перевод. Я сразу «затащилась» (простите за жаргонное слово) — может, не с первых киберпанковских страниц, а как пошли неовикторианцы и неоконфуцианцы, и мне понравилось, как там начинается и заканчивается колоколами (словно адамсовские «Обитатели холмов» — примулами).

Герои, правда, мне показались схематичными, но я готова была автору это простить за другие достоинства книги. Только в процессе перевода, я поняла, что вовсе они не схематичные, а наоборот, очень живые. Но это вообще свойство героев Стивенсона — он их не описывает, но даёт читателю достаточно материала, чтобы нарисовать очень живой образ, и чем внимательнее вчитываешься, тем живее они становятся.

Какие трудности возникают при работе с книгами, подобными «Барочной трилогии»?

Книг, подобных «Барочной трилогии», вообще нет. Для перевода там самое трудное — современный язык: не стилизованный, не нейтральный, не «современный, потому что автор иначе не умеет», а «современный, потому что это такая книга». В русском, мне кажется, слова жёстче привязаны ко времени, поэтому писать про конец XVII — начало XVIII века в какой-то условно стилизованной манере было бы гораздо проще, чем воспроизводить стиль, построенный на контрастах.

Вы сейчас работаете над переводом новой книги Нила Стивенсона. Чего стоит ждать читателям от Reamde?

Лучше ничего не ждать, потому что это самый верный способ напрочь убить всякое удовольствие от книги. Как пишут читатели на «Амазоне», «мы ждали Нила Стивенсона, а нам подсунули технотриллер, голый экшен и никакого Гуссерля, нельзя ли деньги назад?» (Про деньги назад, правда, шутка. И резонный читательский ответ там тоже есть: «Если вы хотели «Барочную трилогию», так подите и перечитайте «Барочную трилогию».)

Пока у меня впечатление, очень похожее на то, которое было от «Ртути» и «Анафема»: в процессе перевода (то есть при очень внимательном чтении) книга оказывается гораздо лучше, чем в первый раз, когда просто следишь за сюжетом.

Сдуть пыль с канона

Среди персонажей «Барочной трилогии» есть немало знаменитых людей. Некоторые известны нам ещё со школьных времён: Людовик XIV, Пётр I, Ньютон, Лейбниц, Гук… Нил Стивенсон оживляет тех, кто в нашем воображении навеки застыл в виде припорошенного пылью портрета или монохромной статуи. Порой у читателя может даже возникнуть возмущение: дескать, зачем же превращать достойных людей в этаких причудливых монстров-крокодилов? Один Ньютон чего стоит — угрюмый, желчный, циничный…

Фокус, однако, заключается в том, что Нил Стивенсон чаще всего придерживается исторических фактов. И диву даёшься, когда — к примеру, почитав биографию того же сэра Исаака, — понимаешь: всё так и было! Стивенсон позволяет себе художественные вольности, но одновременно он точен в мельчайших деталях: от вихря, который подхватил юного Ньютона в день казни Кромвеля, до преследования пожилым учёным фальшивомонетчиков.