«Создатель». Красивый и старомодный киберпанк от режиссёра «Изгоя-один»

Дни минувшего будущего

Будущее пугает Гарета Эдвардса. Речь даже не о том, что режиссёр и со-сценарист «Создателя» боится каких-то конкретных апокалиптических сценариев вроде вторжения пришельцев или войны с роботами. Скорее всего, ему просто некомфортно думать о чём-то новом: невиданном, непознанном, непредсказуемом. Парадоксальное качество для автора, который снимает одну только фантастику («Монстры», «Годзилла», «Изгой-один»); но вполне логичное — для человека, влюблённого в фильмы Спилберга, Лукаса, Кэмерона и Копполы.

«Создатель» переносит зрителей не на сорок лет вперёд, как обещает сюжет, а на сорок лет назад, когда Голливуд осмысливал трагедию Вьетнамской войны и грезил киберпанком. В кадре — обаятельно аналоговые технологии с рычажками, сервоприводами и ЭЛТ-мониторами. За кадром — хиты Deep Purple и южноафриканской прог-рок-группы The Bats. Хоть сколько-нибудь современно в фильме звучит лишь сцена высадки морпехов, которая оформлена электронным гулом песни Radiohead… написанной ещё в 1999 году.

«Музыкальный» пролёт над джунглями, очевидно отсылающий к «Апокалипсису сегодня», — далеко не единственный привет былым шедеврам. «Создатель» воссоздает то бесконечные неоновые трущобы «Бегущего по лезвию», то команду бравых солдат в экзоскелетах из «Чужих», то детей-телепатов из «Акиры», то киборгов-полицейских из «Призрака в доспехах», то механического осьминога из «Матрицы». Не обошлось и без самоцитат: Эдвардс копирует целые эпизоды из «Изгоя-один», словно возвращая себе фильм, значительно переделанный на постпродакшене другим режиссёром Тони Гилроем.

Циники наверняка усмехнутся и обвинят постановщика в нехватке свежих идей. Романтики возразят: оригинальные «Звёздные войны» тоже во многом опираются на старые военные фильмы и самурайские драмы. Как Лукас искал в классическом кино убежища от пессимизма Нового Голливуда 1970-х, так же и Эдвардс бежит в прошлое, не находя себе места в современной культуре замыленных блокбастеров, которые перегружены графикой и астрономическими бюджетами.

Режиссёрский протест против системы заметен уже по его подходу к съёмкам. Производство «Создателя» ещё до выхода фильма успели окрестить революцией и новым словом в индустрии, хотя Эдвардс, наоборот, использует подчёркнуто дедовские методы. Абсолютный минимум компьютерных эффектов, студийного освещения и сложных декораций. Небольшая команда, с которой можно задёшево путешествовать по миру и снимать материал прямо на натуре, в двух шагах от простых туристов.

Даже самые футуристичные локации Новой Азии — всего лишь подретушированная реальность. К примеру, огромную подземную лабораторию Нирматы «собрали» из коридоров метро и машинного зала ускорителя частиц в Бангкоке. Что интересно, в финале Эдвардс ловко выворачивает свой метод наизнанку: коридоры орбитальной станции должны выглядеть стерильно и безжизненно, поэтому их специально возвели на студии Pinewood с использованием виртуального павильона Stagecraft, известного по «Мандалорцу».

Работа над графикой «Создателя» началась только после того, как был утверждён окончательный монтаж фильма. То есть художникам не нужно было снова и снова впопыхах переделывать сцены, многие из которых в итоге даже не дошли бы до зрителя. Такие ситуации стали нормой на производстве супергеройских блокбастеров и привели к острому кризису в VFX-индустрии. Эдвардса же коллеги готовы носить на руках, а бюджет «Создателя» составил ничтожные по меркам Disney 80 миллионов долларов.

Результат налицо. «Создатель» выглядит масштабно, но это «тихий», вписанный в повседневную жизнь масштаб в духе работ Саймона Столенхага. Каждый кадр полон воздуха и жизни, манит зрителей далёкими горами, деревнями и небоскрёбами. Какую-нибудь квантовую вселенную из нового «Человека-муравья» не хочется исследовать дополнительно — мозг чувствует, что за рамками фильма её просто не существует. А Новая Азия в «Создателе» кажется полноценной, безграничной реальностью; потому что на 90% это реальность и есть.

Зрителей не поражают невозможными видениями, а приглашают поверить в то, что могло бы быть. Эдвардс напоминает ребёнка, который, отправившись с родителями в поездку по незнакомой стране, дорисовывает пейзаж за окном в своём воображении. Затопленные рисовые поля и пролетающие над ними аэрокорабли, красочный головной платок крестьянки и выглядывающая из-под него механическая шея — всё это для режиссёра в равной степени реально и необычно.

Туризм против империализма

Однако старая школа и этот взгляд на Азию как на экзотику неожиданно подводят Эдвардса. Дело в том, что будущее, которого он так боится, наступило. Как бы современное кино ни ностальгировало по эстетике 1980-х, сегодня мир функционирует по совершенно другим законам. Интернет дал людям из разных уголков земного шара мгновенный доступ к общению друг с другом — и возможность выразить свое отношение к привычным (читай: американоцентричным) культурным нормам. Голливуд, в свою очередь, стал всё больше считаться с международным рынком, прежде всего в Китае. Глобализация разрушила миф об «универсальных» ценностях и подсветила разницу в индивидуальном восприятии людей. Оказалось, что у каждого из нас есть свой бесценный опыт, но также и свои предрассудки.

«Создатель» этого словно не замечает — не от злого умысла, просто по привычке. Добрую дюжину разнообразных стран и культур фильм сгребает под общим лейблом «Новой Азии», где понятия из санскрита проговариваются на вьетнамском языке и подсвечиваются японскими субтитрами. Почему? Да просто так: на западный взгляд тонкие красные иероглифы круто смотрятся на экране. Подобно многим так называемым «визионерам» (привет Заку Снайдеру!), Гарет Эдвардс обладает блестящим чутьём на яркие образы, однако их смысл и сюжетный потенциал от него ускользают. Это не режиссура, это туризм.

Не поспоришь: в «Создателе» полным-полно запоминающихся кадров. Полосы света, разрезающие тёмную воду, когда солдаты выходят из моря. Синяя голограмма, парящая над собственным отражением в бассейне. Человеческое лицо, зажатое в цеховом станке и с тревогой оглядывающее своё механическое тело в процессе сборки. Смешная пузатая бомба на ножках, бездумно штурмующая баррикады. Робот в ярко-оранжевом буддистском одеянии на фоне гор. И конечно же, главный «маскот» фильма — американская орбитальная станция НОМАД, железный ангел смерти, висящий в небе и оповещающий о своём прибытии необъятной сеткой прицела.

Но у этих образов нет человеческого измерения. Вот, например, НОМАД: несложно увидеть здесь отражение новейшей американской стратегии по использованию боевых дронов, однако Эдвардс и его соавторы-американцы видели их в лучшем случае по телевизору. В то время как для жителей многих азиатских стран дроны стали частью повседневной реальности, беспрестанной угрозой, изменившей их отношение к жизни. «Теперь мне нравится пасмурное небо. Когда погода становится лучше, возвращаются дроны и мы снова боимся», — говорил пакистанец Зубаир Рехман в знаменитом обращении к конгрессу США.

Ничего подобного в «Создателе» нет. Как присутствие НОМАДа повлияло на быт Новой Азии? Возможно, местные жители выработали какие-то новые привычки и способы противодействия мегадрону? На эти и многие другие вопросы итоговая версия фильма не отвечает — даже если допустить, что мир фильма был более подробно показан в изначальной монтажной сборке на пять часов хронометража.

В каком-то смысле «Создатель» очень напоминает своего главного героя, сержанта Тейлора в исполнении Джона Дэвида Вашингтона. Он не доверяет «своим» (слишком уж очевидна бездумная жестокость США в войне с роботами), но и «чужие» герою неинтересны. За долгое время в стране он так и не выучил местный язык, а из всех обитателей Новой Азии общается лишь с соотечественником-экспатом. Сочувствуя жертвам империализма, он, однако, наблюдает конфликт со стороны.

«Плевал я на вымирание человечества, пойду лучше телевизор посмотрю», — говорит он в начале, да и в дальнейшем его мотивируют лишь поиски пропавшей жены. Что мотивирует остальных героев, непонятно вовсе: сами разбирайтесь, почему злодейский генерал решает провести тотальную бомбёжку Новой Азии уже после того, как угроза вроде бы была устранена.

В более условном сеттинге вроде кинокомиксов Marvel, такие пробелы и упрощения были бы некритичны. Но Эдвардс сам воспроизводит на экране реальные военные преступления США во Вьетнаме и Лаосе, при этом не закладывая в эти сцены ни политического, ни человеческого смысла. Потому что для него это не кровавая история и искалеченные судьбы реальных людей, а «путешествие на другую планету». Крутые кадры из фильмов, которые он полюбил подростком. Тогда этого хватало.