Сергей Игнатьев «Вилами, калашом и молитвой»

26 июня 2020
Фото аватара
26.06.2020
614668
20 минут на чтение
Сергей Игнатьев «Вилами, калашом и молитвой» 1

В элитном таунхаусе под Москвой живет Илюша — сын богатых родителей, отчисленный из университета за плохую успеваемость. Режется в компьютерные игры и пописывает в соцсети, а наружу совсем не выходит. Тем более что выходить очень опасно. Снаружи — ад. В прямом смысле этого слова…

Up where the mountains meet the heavens above,
Out where the lightning splits the sea,
I could swear there is someone somewhere, watching me…
Bonnie Tyler

Звенья твоей жизни Великий Отец выковал давным-давно. Можешь спрятаться в какой-нибудь дыре, если хочешь. Только отпущенного тебе времени это не прибавит. Судьба твоя определена. Что толку бояться?
Хергер, викинг


Часть первая, в которой я лежу на диване, ем пиццу и рефлексирую на тему текущей ситуации в мире

Я лежал дома, на диване, ел пиццу с кусочками ананасов и ветчиной, пересматривал ситкомы и играл в мморпг, а за окнами в это время происходил натуральный Ад.

В том памятном году ждали, конечно, всякого — ждали пришельцев на тарелочках, которые испепелят все своими лучами; ждали восстания роботов, зомби-апокалипсиса, чего угодно…

Но того, что адронный коллайдер раскроет портал в преисподнюю, не ждал никто.

В этом-то, видимо, и были истоки проблемы: люди перестали верить в Рай, а, следовательно, и в Ад. Забыли Бога, а значит, и его противников.

И Ад решил намекнуть людям, что они слегка заблуждаются.

Мне сперва до этого дела было мало.

Торренты работали. Заграничные серваки продолжали исправно функционировать. В пати набиралось достаточное количество школоты, а в жж исправно серали каментами.

Многие в тот год занимались тем же, чем и я, — старым добрым эскапизмом. В конце концов, не все еще было разрушено и испепелено.

Родителей Вторжение застало в Эфиопии, где отец занят был на военно-дипломатической службе. Внезапно Эфиопия оказалась очень православной страной, даже православнее нашей, поэтому до сих пор довольно успешно сопротивлялась Вторжению. «Панцири» и «Буки», поставлявшиеся на малую родину нашего Поэта посредством отцовской дипломатии, тоже вносили свой вклад.

В интернете писали, что, несмотря на тот блицкриг, что адские устроили в Европе, и на то, что произошло с Москвой, Берлином, Брюсселем, Парижем и Киевом, надежда есть.

К примеру, у вооруженных сил Ада возникли большие проблемы по части преодоления водных преград. Рогатые ублюдки просто-напросто тонули в море. А с тем, что заменяло им авиацию, до поры до времени до времени успешно справлялась ПВО.

Впрочем, Британия, Япония и Штаты недолго чувствовали себя в безопасности. Примерно двое-трое суток, пока весь мир не увидел по новостям, что вторжение сил Ада было вовсе не альтернативой вторжению Чужих, восстанию роботов и зомби-апокалипсису.

Адские демоны просто открывали концерт.

Но программа Земле предстояла насыщенная.

Австралия была единственной страной, которая запаниковала. Их взбунтовавшаяся плотоядная флора проявила себя только на пятые сутки Вторжения.

Все остальные страны просто не успели удариться в панику.

Несмотря на колоссальные разрушения и человеческие жертвы, жизнь продолжалась. Большая часть нашей страны находилась теперь под управлением координационного совета во главе с экс-ресторатором Тимуром Нахтигалем, обретавшимся в хорошо укрепленном бункере где-то в самом сердце выжженной дотла «Долгопрудненско-Бутовской Демаркационной Зоны», под защитой Архипагана и его войск.

Телекомментаторы, что зачитывали официальные распоряжения оккупационных властей, выступали в цветных балаклавах, скрывавших лица. Если новости касались очередных казней — то в красных, если по части культуры — в желтых, по поводу очередных раздач народонаселению спирта и ирисок из захваченных армейских запасов — в празднично-зеленых.

Адским, впрочем, досталась не вся Россия. Оставались отдельные территории, крошечные очаги спокойствия, которые были им не по зубам. В основном это были скиты, монастыри и районные музеи средневекового искусства, ваяния и зодчества. Но случались и неожиданные исключения типа нашего закрытого таунхауса элит-класса, затерявшегося средь еловых пущей и светлых березняков Подмосковья.

Тут, на жилплощади родителей, я поселился сразу после их отъезда в Эфиопию. А после того, как меня отчислили с четвертого курса МГУ за непосещаемость, и вовсе не покидал территории, живя без горестей и бед, непритязательно, как хикки.

Секрет моего благополучия таился в том, что незадолго до Вторжения кому-то из местной администрации пришло в голову освятить таунхаус. Интересно, они и впрямь верили, что это когда-нибудь сработает? Или просто уже тогда не доверяли местной охране, которая ожидаемо разбежалась в первые же дни, оставив элитные ворота нараспашку? Результат, однако, был налицо: любой кошмарец, сайбердиман или мелкий копытный бесенок при попытке проникновения в поселок обращались в облако пепла.

Итак, весь мир катился в гребаное никуда, а я лежал на диване, заказывал себе по интернету пиццу и суши, пырил сериальчики и играл в сетевые игрушки.

А ведь мне уже под тридцатник… Скоро у меня должны закончиться деньги на карточке. Скоро Русь окончательно погибнет.

Но что тут поделаешь? Ну да, я немолод, а некоторые, между прочим, в шестнадцать лет командовали кавполком или основывали корпорации. Но, увы, сравнительное позиционирование и тяга к успеху остались в прошлом. Упокоились вместе с Москва-Сити под слоями раскаленной лавы, пепла и сажи.

Часть вторая, в которой я обретаю мотивацию

Я почти не читал новостей в интернете, довольствуясь блогом и свежими кинообзорами. Но, судя по отголоскам во френдленте, уцелевшее в ходе Вторжения человечество занималось в основном нытьем. «Верхи» приплясывали на сковородках, подгоняемые вилами и шипящим маслом. «Низы» угрюмо молчали, не то чтобы одобряя или протестуя, но невольно задумываясь о том, что потом, когда закончатся «верхи», ведь и за них самих возьмутся… На то и Ад.

Родители, судя по всему, не очень осведомленные по части реальной ситуации у нас (Эфиопская Теократия фильтровала всю внешнюю информацию, а в интернете было сплошное вранье), писали мне по мылу. Волновались, как у меня тут дела, как там с универом и когда я уже определюсь, чем планирую заниматься в жизни.

Ну а что с ним сделается-то, с универом? Универ стоял. Правда, от него осталось три с половиной этажа. Но мои былые прогулы это никак не оправдывало.

Что касается самоопределения — тут я мог только развести руками.

Черт побери, у меня просто не было никаких идей, не было мотивации! И я даже не постеснялся прописать это «черт побери» в ответном письме. Когда кругом реально черти с вилами, что толку сдерживать себя и не сквернословить? Поздно пить боржоми. Надо что-то делать, создавать какое-то движение… Только что? Какое?

На ютубе выложили новый ролик: громадный шипастый дракон, хлопая кожистыми крыльями, атакует где-то в заснеженных горах позиции загнанной в окружение Китайской Народной Армии. Маленькие фигурки в ушанках пытались отстреливаться. Змей, нависнув прямо над ними пуленепробиваемым брюхом, поливал огнем направо и налево.

Ролик навел на меня тоску. Блин, ну что за эпоха такая у нас? Куда ни глянь — везде жопа.

Хоть вот прямо самому иди… Но куда я пойду? Что я, в конце концов, умею? Кроме как рейдить пит-боссов и обсуждать с френдами колорит и символику солнечного света в фильмах братьев Полиш?

Я сижу на диване, теряю время, я ничего не умею. Я нервничаю по поводу происходящего, поэтому много ем.
Я толстяк. И мне нужна мотивация.

Тут позвонили в дверь.

Я решил, что прибыл, наконец, курьер «Фидекса» с заказанным мной коллекционным боксом «Стар Трека», все сезоны! Причем я имею в виду не тот «Трек», что с лысым хитрованом Пикардом и флегматиком Дейтой, а олдскульный и четкий, с Леонардом Нимоем, который равнодушно поглядывал на меня с плаката на стене.

Курьеров «Фидекса», как и доставщиков пиццы, адские не трогали. Считали, небось, что так только лучше — пусть, мол, противник, отсиживается на освященной территории. Пусть жрет и смотрит кино, сам себя изводит ожиданием неизбежного. Они, адские, никуда не спешили. У них и так все было под контролем. Сначала с топ-менеджерами и депутатами разберемся, а потом и до остальных очередь дойдет.

Я отложил недоеденный треугольник пиццы, стряхнул с пижамы крошки. Нехотя оторвал свою необъятную задницу от дивана, лениво поплелся открывать. Паркет скрипел под моим весом. Грустно и поучительно. Леонард Нимой смотрел со стены осуждающе.

На крыльце стояли трое незнакомцев в длинных черных рясах, с брезентовыми рюкзаками через плечо, в надвинутых на лица клобуках.

— Что-то продаете? — спросил я.

Один из странствующих монахов поднял на меня глаза. Глаза у него были очень светлые, лучистые. А лицо дочерна загорелое, иссеченное тонкими морщинами. Он улыбнулся:

— Ну и щеки же ты себе отъел, Илюша.

— Мы знакомы?

— Еще нет. Но будем. Мы к тебе насчет мотивации…

Это меня немного насторожило. Привычки разговаривать сам с собой я не имел, да и когда бы они могли понатыкать в моей берлоге жучков? Я отсюда не выходил… не помню уже сколько.

— Можно войти?

Я пригласил их внутрь широким хозяйским жестом. Гостиная была завалена мятыми упаковками от гамбургеров и коробками из-под пиццы. Гости у меня бывали нечасто. Никогда. Я и забыл вообще, как их принимают. Спросил, как спрашивают обычно в кино:

— Предложить вам что-нибудь выпить?

— Студеной воды, пожалуйста.

— Располагайтесь на диване.

Я нацедил из фильтра в четыре низких стакана, поставил на поднос. Вернулся в гостиную. Монахи рядком сидели на диване, будто три черных ворона на одной жердочке. Я устроился в кресле напротив. Мы все четверо взяли стаканы и сделали по глотку.

— Чего-то не хватает, — сказал улыбчивый старик, переглядываясь с приятелями.

Те согласно качнули клобуками.

Старик вытащил из широкого рукава рясы сложенный треугольником бумажный конвертик. Отсыпал из него в каждый стакан по щепотке белого порошка.

— Это что у вас, кокос ,что ли? — вторично насторожился я. — Я, пожалуй, пас. Знаете, меня и так колбасит, без химии.

— Это, Илюша, соль землицы Русской. Попробуй.

Я отпил из стакана.

— Ну как?

Определенно, в этом простом и безыскусном, солоноватом привкусе… В этом что-то было… Я вдруг почувствовал свою невероятную удаль. Силу всех рек земли Русской, всех ее звонких ручьев и стылых озер, силу свежей росы всех ее тенистых дубрав и зеленых лугов. Она разливалась по моим венам, щекотала веселым электричеством. Все мне было по плечу…

— Штырит!!! Можно еще?!

Старик рассмеялся.

— Это обычная поваренная соль, — сказал он. — Для того чтобы почувствовать то, что ты сейчас почувствовал, она тебе не нужна. Все это уже есть в тебе. И всегда было спрятано внутри.

— Как самочувствие? — спросил тот монах, что сидел слева от старика. На носу у него были очки-велосипед.

— Охрененно, — признался я. — Мне бы лопату…

— Зачем? — удивился очкастый.

— Ну-у-у, не знаю, я бы сейчас вспахал целое поле, наверное, все перепахал вообще! Что ж меня раньше так не перло, а?!

— Просто силы в тебе много, — сказал старик. — Клонит тебя к дивану сила твоя.

Я встал, подошел к камину, взял кочергу и закрутил ее спиралью:

— Да я, млять, богатырь!

— Всегда им был, — сказал старик. — И не сквернословь, Илюша. К чему?

— Это все, дедушка, интернет.

— Вот что, сынок, — старик встал, и вместе с ним поднялись оба его спутника. — На Руси сейчас сам знаешь, что творится. Кто-то должен положить этому конец. Кто-то должен противостоять Злу, стоять горой за справедливость, защищать слабых. И что-то мне подсказывает, что это будешь ты… Подумай об этом. Не провожай нас.

Они направились к выходу. Уже у дверей третий из монахов, тот, что все время молчал, обернулся ко мне. Лицо у него было моложавое, лупоглазое, а борода совсем редкая — рыжий пух по щекам:

— Только не связывайся со Святогором, он слишком крут. И еще запомни: Микулу питает сама мать сыра земля, а Вольга хитер, как лис. Удачи тебе, богатырь…

И они ушли.

Я взял за две ножки диван, на котором они сидели, и стал крушить им перегородку между коридором и кухней, чтоб проверить заново открытые в себе способности. Получилось славно.

Покончив с диваном и стеной, чихая от пыли и утирая пот рукавом пижамы, вернулся к компьютеру.

Написал родителям письмо:

«Доброго времени суток, дорогие мои! Кажется, сегодня нашел свое призвание. Иду спасать Русь. Подробности, если повезет, после. Низкий поклон вам за долготерпение. Берегите себя! Ваш Илья».

Надел штаны потеплей, свитер крупной вязки, старый отцовский камуфляжный бушлат, сложил в рюкзак смену белья, консервный нож, спички, соль, массивное медное пресс-папье с двуглавым орлом. Напялил вязаную лыжную шапку с помпоном.

Посмотрел на себя в зеркало: страшный…

Выдернув все штекеры из розеток, запер квартиру и пошел искать на свою толстую задницу неприятностей.

Часть третья, в которой я дерусь вилами и не только

Я вышел за пределы территории таунхауса. Ворота были по-прежнему гостеприимно распахнуты, как в день Вторжения. Не было нужды их закрывать. Кого бояться-то? Бомжи и разбойники сюда не совались — всех бомжей и разбойников демоны Архипагана рассовали по фильтрационным лагерям. Курьеры «Фидекса» и разносчики пиццы были люди служебные, проверенные. А что касается самих адских — всех этих сайбердиманов, мелких бесов и грудастых суккубов — ну, вы помните… Разносило в труху просто, в пыль!После первых неудачных попыток они особо и не пытались.

Но за пределами территории эти ребята были куда опасней — на кривой козе не объехать. А у меня не было даже кривой козы, не то что «калашникова».

С этим надо было что-то придумать, и как можно скорее.

Я закинул рюкзак за плечи и побрел в сторону трассы, ведущей к Долгопрудненско-Бутовской Демаркационной Зоне.

Монахи сказали мне, что я должен бороться со злом. Отлично. Своей первой целью я назначил экс-ресторатора Тимура Нахтигаля.

Я миновал высоковольтку, мачты которой выглядели так, будто их долго и тщательно жевали. Затем полосу выжженной земли, посреди которой возвышался закопченный остов самоходной гаубицы «Хоста». По обе стороны дороги потянулся редкий лесок. За очередным поворотом я обнаружил наглухо застрявший в грязи фургончик доставки пиццы. Я кивнул, как старому знакомому, парню в желтой форменной бейсболке и желтом форменном жилете вроде спасательного. Парень был прыщав и сутул. С сокрушенным видом он бродил вокруг своего фургончика, размышляя, как его вытянуть. Сегодня мы с ним уже виделись — это он привез мне гавайскую с ветчиной и ананасами. Доесть я ее не успел. Доведется ли еще когда отведать? Еду воевать Зло, не шутка.

Я сперва вытянул фургончик, подхватив за бампер. Потом наломал в ближнем леске деревьев и соорудил из них гать. Если бы все извечные проблемы моей страны можно было решить так же быстро!

— Ох, и силен ты, — восхищенно присвистнул доставщик пиццы. — Подбросить куда?

— До Москвы, — сказал я. — К Нахтигалю.

Паренек побледнел, нижняя губа его задрожала. Я читал где-то в интернете, что упоминание топонима «Москва», греющего душу каждому нашему человеку, оккупационными властями официально запрещено. Я думал, что это шутка. Оказалось, нет.

— Как можно? — прошелестел паренек.
— Не боись, — я похлопал его по плечу. — Со мной никто тебя не тронет. Пусть сунутся — копыта поотрываю.

Паренек крякнул и полез за руль. Я устроился рядом. Сиденье прогнулось, отчаянно заскрипело. Пора худеть.

С грехом пополам, через ухабы и артиллерийские воронки, доехали до самой Москвы. Адских патрулей, кошмарцов и керберов по пути не встретили ни одного, из транспорта — только горелую бронетехнику по обочинам. Да еще попались навстречу три армейских грузовика с маркировкой «люди» на борту, под завязку забитые гнилой картошкой. Водительские кабины у них пустовали, рули крутились будто сами собой. У оккупационного правительства с людьми была напряженка.

А вот уже и Бутово. Попетляли по развалинам спальных районов, мимо обвалившихся новостроек с выбитыми ударной волной окнами, миновали пару бесовских патрулей. Патрульные, мелкие уродцы с глянцевито-красной кожей и озорными рожками, бранились между собой, кидаясь через улицу битым кирпичом. На нас никакого внимания не обратили.

Возле бункера администрации паренек высадил меня, с явным облегчением на прыщавом лице дал по газам и унесся прочь.

Я неторопливо направился ко входу, мимо противотанковых ежей и спутанных зарослей колючей проволоки.

Из караулки выкатил мне навстречу, хрустя мощными копытами по стеклу, на ходу догладывая берцовую кость, плечистый сайбирдиман. Хлопают заостренные уши, из вывернутых ноздрей пар, витые рога — словом, во всей красе…

— Куда навострился, грешный карлик?

Обтерев лапу о рыжую шерсть на груди, поудобнее перехватил табельные вилы и ткнул меня ими прямо в грудь.

Я увернулся и с силой припечатал сайбирдиману между рогов прихваченным из рюкзака массивным бронзовым пресс-папье в форме двуглавого орла.

Сайбирдиман рыкнул и повалился на потрескавшийся тротуар, присыпанный битым стеклом и кирпичной крошкой.

Я забрал из его разжавшихся лап вилы, подбросил-поймал, пару раз проткнул ими воздух, примеряясь. Ну, пошла потеха!

Из караулки уже бежала подмога — подергивая рудиментарными крылышками, шипя и скаля кривые зубастые рты, высовывая длинные синие языки, семенили мелкие бесы. За ними, с плеском разворачивая крыла, показалась грозная суккуба.

Я встретил вилами в живот первого беса. Он взвизгнул, спотыкаясь. Выдернув зубцы из податливой плоти, я сделал стремительный выпад, поражая следующего противника в грудь. Третий из бесов пронзительно завопил, но тут я, молодецки хекнув, подчистую снес ему голову. Та покатилась, как футбольный мяч, орошая все окрест черными брызгами. Докатилась до самых копыт суккубы. Демоница, механически хлопая крылами, посмотрела себе под вывернутые ноги. На красивом лице ее, которое несколько портили загнутые рога, появилось брезгливое недоумение. Она подняла взгляд янтарно-желтых глаз на меня, затем вновь поглядела на голову соплеменника с вывалившимся языком и прижмуренными зенками. Хлопая крылами, суккуба оторвалась от земли и, ускоряясь, взяла курс куда-то на север. Быть может, струсила, быть может — поспешила за подкреплениями. Туда ей и дорога. Не хватало еще с бабами воевать!

Я сюда пришел по другому делу.

Вышибив стальные двери, я спустился по длинной лестнице, миновал длинный облицованный кафелем коридор, по потолку которого тянулись обросшие мочалом трубы. Где-то неподалеку протяжно завывала сирена.

Из-за угла навстречу мне выбежали двое сатанистов в малиновых рясах. Вооружены они были «калашниковыми». Вот это дело!

Одного я пригвоздил вилами к стене, второму разбил башку кулаком. Забрал у них автоматы.
Нахтигаля я нашел на рабочем месте — в телевизионной студии, как раз готовился к прямому эфиру. Я думал, сирену они включили из-за моего прихода, а это, оказывается, у них просто рабочий момент такой. На мое появление никто не обратил внимания. Вот когда хвостатые через адский портал высаживались — наши так же беспечно себя вели. Всюду бардак.

До эфира оставались считаные секунды, но у этих ничего не ладилось. Софиты наведены, операторы застыли у камер, пресс-секретари вытянулись по стеночке с папками под мышками, секретарши выстроились с подносами, заставленными бокалами изумрудного абсента и присыпанного горками белого порошка… Все замерли, затаились.

Тимур Нахтигаль метал громы и молнии. Он негодовал.

Это был маленький курчавый человечек, щекастенький, с мушкетерскими усиками. Пухлые пальцы его усеяны были перстнями и нервно барабанили по длинному мундштуку. Пепел с длинной черной сигариллы сыпался на распечатку официального обращения.

Личный ассистент, тонкий юноша с нагеленным коком, задрапированный арафаткой, крутился вокруг босса, попеременно прикладывая к его полосатому черно-красному костюму два галстука. Красный с черными пентаграммами или черный с красными козлами? Какие мысли? Что лучше?

— Вы че застыли, как мимы гребаные? — завопил Нахтигаль. — Время — деньги, включайте мозг, ну?

— Бери черный, — посоветовал я, выходя под свет софитов с двумя автоматами. — В знак траура по всей вашей планиде.

— Какого еще траура?! — экс-ресторатор, а ныне официальный представитель адской администрации, навел на меня колючие глазки и осекся. — Это еще что за… Охрана?!!

— Охране твоей уже вилы, — я показал пальцами.

— Это как же? — вскинул брови нагеленный юноша-стилист.

— В прямом смысле.

Нахтигаль сразу все понял. Вывалил изо рта мундштук, поднял вверх лапки. Сообразительный парень.

Придворные его смотрели на меня, раззявив рты.

— Чего вылупились, контра?! Всем руки за голову!

Я вырвал изрядный кусок ближайшего ко мне шнура, две из пяти камер затрещали, заискрили, а следом погасли все мониторы в помещении.

— Сейчас поедем прямо к твоему начальству, — сообщил я Нахтигалю, связывая ему руки за спиной обрывком шнура. — Покажешь дорогу? Мне с этими парнями потолковать страсть как надобно.

Часть четвертая, в которой я избавляю Москву от демонов

Архипаган заседал, как и положено, в подземелье. На месте торговых центров Манежки. Обустроил там все по своему вкусу — котлы, крюки, цепи, клубы дыма, духота.

Нахтигаль провел меня через тайный подземный ход, через канализацию.

Устав от его болтовни, я приставил ему к башке трофейный «магнум», отобранный у сатаниста в малиновой рясе, сторожившего проход — канализационный люк, помеченный нарисованным красным мелком бафометом.

— Стой-стой, погоди! — зачастил, жмурясь, Нахтигаль. — Ты же не можешь вот так просто взять и меня убить!!

— Почему это?

— Я же помог тебе! Провел тебя в стан врага, указал тайный ход и всякое такое… Я, типа, сотрудничал с тобой.

— Ну, да. Но с силами Зла ты тоже сотрудничал, вот и отправляйся к ним в самое главное логово напрямки.

— Но я не хочу! Они меня зажарят, как омлет, сварят меня в бульоне… Ты, как там тебя…

— Илюха.

— Послушай, Илюха, я тебе заплачу. У меня куча бабла, на самом деле, просто немерено.

— Деньги меня не интересуют.

— У меня четыре вагона спирта и шесть вагонов ирисок. Лично от Архипагана, из захваченных армейских запасов. Парень, это целое состояние.

— Ох, да не смеши…

— Я могу познакомить тебя с актрисами! Любишь кино?

Тут он меня почти поймал.

— С кем?

— А с кем бы ты хотел познакомиться?!

— С Эмбер Херд.

— Но ее похитили инопланетяне!

— Ладно. Допустим, Эсме Бьянко?

— Слушай, но она теперь зомби, ты уверен ли?

— Наоми Уоттс?

— Ты что, новости не смотришь? Эти гребаные агрессивные хвощи, они…

— Кончай дурить, с кем ты реально знаком?!

— Как насчет Семенович?

— Ты же сказал, что знаком с актрисами!

— Ладно-ладно, я солгал, но все равно, не убивай меня, я тебе еще пригожусь! Когда тебя схватят, а тебя рано или поздно схватят, я замолвлю словечко, а за тебя похлопочу! И тогда нижний господин, возможно, смилостивится и…

— Да хватит уже щелкать, соловей, — сказал я.

И выстрелил.

Дальше я стрелял, с небольшими паузами, перерывами на рукопашную и перебежками, до тех пор, пока не предстал перед троном Архипагана.

Восседал адский наместник на троне из сваренных танковых и пушечных стволов. Типа трофеи, мы вас победили. Ага, щаз…

Рогов у него было аж четыре штуки, и все четыре весьма причудливой формы. Клыкастая пасть, свиная харя, глаза светят, как два прожектора.

Чтоб добраться до него, пришлось преодолеть четыре этажа, забитых охраной — молодчиками в алых рясах и всякой хвостато-рогатой нечистью. Истратил где-то с десяток автоматных рожков, пару-тройку гранат…

ще там была куча прислуги в шипастых ошейниках и всяких клеенчатых черных комбинезонах, в масках, у которых прорезь для рта закрывается на молнию. Этих я просто пинал под зад в сторону выхода. Потом авось перевоспитаются, осознают что были неправы. Под конец маршрута позаимствовал у одного покойного сайбердимана портативный огнемет, с ним пошло побыстрее. Правда, сайбердиман сам перед этим спалил мне мою роскошную шапку подчистую, да и бушлат попортил. Жгун, блин. Даже вон технику нашу приспособили под свои нужды, парнокопытные.

— Привет, козлина, — обратился я к Архипагану, входя в главный зал. — Есть разговор к тебе.

Архипаган взревел так, что затряслись стены. Поднялся со своего трона, переступил массивными копытами раз, другой… Покачнулся, споткнулся и с грохотом повалился на потрескавшийся каменный пол.

Перебрал со спиртом.

— Что, согревался?

— Ррраааааа!

— Ты мне тут не рычи, морда! — я нацелил огнемет. — Вас к нам на Русь никто не звал. Поэтому типа не обессудь.

— Рррааа… Приторррмози, грррешник! — заревел он громче прежнего.

Архипаган мучительно шарил одной когтистой лапой по полу, а вторую приподнял и раскрыл ладонь в примиряющем жесте.

Немудрено, что не смог прийти на выручку своим приспешникам, пока я рубил их из калаша и закидывал гранатами. Всегда догадывался, что по части товарищества у этих ребят все не ахти как устроено. Но чтоб вот так — квасить, пока твоих рогатых прихвостней шинкует какой-то толстый хотень в потертом бушлате и шапке с помпоном?! Да они просто адские какие-то!

Архипаган пытался нашарить свой посох-секиру-молот… Что-то вроде водруженной на длинное древко шестерни с узкими острыми зубцами. Лежала совсем рядом, но у демона левая лапа с правой не сходились. Все время промахивался.

— Дать тебе фору? — поинтересовался я. — Почему бы и нет. Давай вставай уже, пора рубиться.

Он наконец нашарил свою молотилку. Кое-как поднялся, установил себя на вывернутые кривые ноги — каждая под полтора метра в согнутом состоянии. Навис надо мной, испуская нестерпимый жар и зловоние: — Гррешник…

— На себя посмотри. Заливаешься с самого утра прямо, синичина.

— Вы все гррррешники… Жалкие людишки, презррренные… Ты говоришь, что никто не звал нас в ваш мирррр… Лжец. Это вы пррризвали нас. Вы совсем потерррряли стыд. Потеррряли совесть… Вас ничто уже не спасет, крррроме хорррошей трррепки. Вы это заслужили!

— Не без этого. Но знаешь, в чем вся штука?

— Рррраааа?

— Какие бы мы ни были карлики грешные, мы все еще отличаем плохое от хорошего.

— Ррра-а-а?!

— Вы, парни, однозначно плохие. Не говори мне, что это расизм… Но у вас рога, копыта и клыки, мать вашу!

Поэтому я буду выбивать из вас дурь, пока вы свои копытца не навострите обратно в Ад.

— Я тебя сожррру, хрррабец…

— Да уж это непременно, — усмехнулся я, нажимая на триггер. — Только не в этой жизни, рогатик.

…И я немного вжарил.

Часть пятая и заключительная, в которой уже не просто «я», а «мы»

Теперь нас уже трое. Оказалось, не один я такой — никому ранее не известный хотень с обостренным чувством справедливости. Познакомился с двумя еще такими же дураками. Никитыч, остроумец, педант и немного зануда. И Лешка, горячая голова, огонь-парень. По происхождению — из духовенства, а так ведь и не скажешь.

Конечно, трое — это маловато для встречи карательной экспедиции из самого сердца преисподней. Рогатые парни с вилами сильно переполошились, когда я спалил их наместника по Москве. Именно так, да. Пора вернуть старые топонимы.

Табличку с кривой надписью «Москва» мы с Лешкой и Никитычем прибили к столбу, который установили посреди того, что осталось от Манежки. Хрен вам, а не демаркационная зона. Замаетесь оккупировать.

А они там, по всему видать, сильно всполошились. Начали полномасштабное вторжение.

Ну, авось кривая вывезет. Как-нибудь отобьемся. И не таких уделывали в лучшие свои годы.

Сидим втроем в окопе, засыпанном гильзами, курим, передаем по кругу фляжку.

Трое небритых молодчиков в заляпанных глиной кирзачах, драных телогрейках и ушанках со звездой. Все, что осталось от родной обороны. То, с чего начнется ее восстановление.

Впереди обугленное, изрытое воронками поле, заваленное глянцевито-поблескивающими красными телами. Витые рога, раздвоенные копыта. Все затянуто дымом. На той стороне поля, в дыму, силы Ада формируют новые порядки, чтоб брать нашу высоту.

Есть полчасика на перекур.

Отдыхаем, поглядываем назад. За нами русская осень. Километры разбитых дорог, прихваченных инеем. И великое множество дури в головах — хмурых да смирных, буйных да злобливых, светлых да отчаянных. Лоскутное одеяло полей, лугов и чащоб и каждому — подавай свой лоскут, свой кусок. Как бы не разошлось все по шву.

Гусиный караван пересекает лазурь неба. А нам некуда улетать.

Скучный звон нагих ветвей на ветру… А нам некогда скучать.

Покойный шепот ржавой и золотой листвы, стелящейся ковром… А нам рано в покойники.

Докурили, втоптали бычки.

На той стороне поля, как по команде, завопили, завизжали, заревели… Видно, стронулись. В новое наступление двинули.

Пора, что ли, и нам за дело?

Поручкались с ребятами, подмигнули друг дружке. Расходимся по позициям, к пулеметам, пуговицы неспешно застегивая на ходу, шапки поправляя.

Отступать-то некуда. За нами Русь.

* * *

Куратор проекта: Александра Давыдова

Иллюстрация: кадр из видеоигры Metro Exodus

Читайте также

Статьи

Легенда о Зелёном рыцаре: истоки и экранизации 8
0
58246
Легенда о Зелёном рыцаре: истоки и экранизации

Откуда взялась легенда о самом странном странном рыцаре Круглого стола — и кто воплощал её на экранах.

Художник Йоханн Щепач: механические монстры, кибер-танки и боевые котики 6
0
107038
Художник Йоханн Щепач: механические монстры, разумные ИИ и боевые котики

Французский художник — о трудном пути самоучки, борьбе с хаосом и энтропией и любви к котам.

Самые странные американские секты и культы: проповеди со змеями, странные напитки и путешествие к звёздам 6
0
134891
Верую, ибо абсурдно: самые странные американские секты и культы

Проповеди со змеями, подозрительные кактусы и путешествие к звёздам

Ричард Нелл «Короли рая». Трое против колдовского мира
0
142309
Ричард Нелл «Короли рая». Трое против колдовского мира

Роман взросления в одеждах гримдарка

Изучаем мультивселенные с Риком и Морти в 117 выпуске «Фантастического подкаста»
0
334515
Изучаем мультивселенные с Риком и Морти в 117 выпуске «Фантастического подкаста»

Вабба-лабба-даб-даб! Приключение на час двадцать — зашли и вышли!

Лучшие корейские дорамы про героев с повадками злодеев 8
0
189995
Лучшие корейские дорамы про героев с повадками злодеев

Если хочешь победить дьявола, стань им сам

Обзор настольной игры «Город Великой машины» — мировой хит от российского автора 1
0
243086
Обзор настольной игры «Город Великой машины» — мировой хит от российского автора

Подними революцию… или подави бунт в зародыше!

Фантастическое аниме зимы 2024: что стоит смотреть? 10
0
316400
Фантастическое аниме зимы 2024: что стоит смотреть?

Составляем впечатления по начальным эпизодам аниме зимы 2024 года.

Спецпроекты

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: