— Как вас звать? — спросил Хэнк. — Меня Джек.— Я Джил, — соврала в ответ Дама с косой.— Чем занимаетесь, Джил?Бармен принес виски. Дама с косой сделала
хороший глоток и обожгла Хэнка зеленым огнем.— Я ведьма, — сказала она. — Двенадцать лет в бизнесе.— А я торговец постмодернизмом, — сказал Хэнк.— Приехал за партией оммажей для революции.«Хэнк лезет на небеса», Сергей Игнатьев.

Высший пилотаж в написании постмодернистских произведений — создать текст, который позволяет наслаждаться чтением, даже не находя ни одной аллюзии и отсылки из спрятанных автором. «Тоскливой октябрьской ночью» Роджера Желязны как раз из таких шедевров. Композиция, повествовательная точка зрения и перипетии сюжета (тайны и хитрости, убийства, погони и ритуалы, древняя магия и битва за судьбы Земли) сами по себе достаточно любопытны, чтобы занять любого. Даже того, кому ни один персонаж или образ не покажется знакомым.Но совсем другое ощущение, когда открываешь книгу и будто киваешь старым друзьям: тебя я видел в кино, тебя — в детском стишке, а за тебя переживал, пока вы с доктором бродили по торфяным болотам... Именно благодаря подобному узнаванию роман можно перечитывать снова и снова, каждый раз ныряя чуть глубже, чем в предыдущий. Тем более интересно, что аллюзии, на которые опирается автор, не очень знакомы отечественному читателю, если только он не является фанатом старых фильмов ужасов от студий «Юниверсал» и «Хаммер», знатоком творчества Лавкрафта, истории английского оккультизма и криминальных хроник.Что же, пришла пора познакомиться. Позвольте представить вас друг другу: господа, это читатель, читатель — это...

Игроки нейтральной стороны

(преследуют в игре собственные цели, не связанные с открытием или закрытием врат)Самые узнаваемые герои. Настолько известные широкой аудитории, то спрятать их, даже назвав по-другому, не получается. Ну, разве что вы ни разу не слышали про сыщика с Бейкер-стрит или не встречали слово «Франкенштейн».

Великий Детектив

Естественно, это Шерлок Холмс. По ходу «Тоскливой октябрьской ночи» он ведет себя ровно так же, как и в первоисточнике. Меняет облик до неузнаваемости, вовремя находит нужные улики, приходит на помощь в трудную минуту... временами складывается впечатление, что книгу вполне можно было назвать «Дело об октябрьской игре». И доктора Ватсона не обошли вниманием — он изредка появляется в тексте, получая укусы от пса-рассказчика и оттеняя своими мелкими неудачами величие Шерлока. Все по канону.

Добрый Доктор

Виктор Франкенштейн. Сначала со своим помощником бродит по кладбищу и тащит в свой домик на окраине части тел, а потом успешно создает из них монстра. Ни на йоту не отступая от хрестоматийного сюжета Мэри Шелли. Этот персонаж «отвечает» за львиную долю атмосферы в книге. Над лабораторией всегда гроза — молнии бьют в крышу, создавая тот самый черно-белый эффект старых хорроров, а чудовище то и дело вырывается наружу и бродит по окрестностям.

Ларри Тальбо...

А вот и первый незнакомец. Герой из классической серии ужасов американской студии «Юниверсал», персонаж фильма «Человек-волк» (1941). Его роль принесла популярность актеру Лону Чейни. По сути, это был один из первых монстров на киноэкране, который не просто убивал и наводил ужас, но еще и страдал от своей сущности. Этакое рефлексирующее чудовище, которое опасается самого себя и пытается бороться с рефлексом «убивать во время полнолуния». «Октябрьский» Ларри такой же — это самый мятущийся, противоречивый и таинственный персонаж в книге, достойный искреннего сопереживания.

Закрывающие

(хотят сохранить мир таким, какой он сейчас, не пуская в него Древних богов) 

Граф

Конечно же, граф Дракула. Самая нечеловеческая сущность из игроков на сторонах и, благодаря этому, самая легко идентифицируемая. Здесь нужно напомнить, что роман Желязны — это образец постмодернизма на стыке жанров, и кино берет верх над литературой: образ вампира также взят из старых хорроров, а точнее — из классического «Дракулы» тысяча девятьсот тридцать первого года, откуда пошли основные мотивы франшизы, неоднократно потом повторенные и переигранные. Именно этот фильм положил начало классической серии ужасов от «Юниверсал». Идея снять его пришла еще Лону Чейни старшему (отцу «Ларри Тальбо»), но в итоге он умер до начала съемок, и «старшим Дракулой кинематографа» стал Бела Лугоши мадьярского происхождения, семья которого переехала в США... как раз из Румынии.

Сумасшедший монах Растов

Не кто иной, как Григорий Распутин. Неожиданно. Любители творчества Желязны до сих пор спорят, насколько эта версия правдоподобна. С одной стороны, уж больно образ сурового Григория из нашей истории не похож на грустного, философски настроенного Растова, который только и делает, что закладывает за воротник и предается тяжелым думам. С другой стороны, если копать не исторические источники, а снова взглянуть в сторону кино, все более-менее становится на свои места.Ко второй половине пятидесятых годов, когда «Юниверсал» уже представила миру свои основные киношедевры, за ужасы взялась английская студия «Хаммер». И пересняла фактически все основные сюжеты, теперь уже в цвете, с Кристофером Ли в главной роли. Человеку-волку, правда, не повезло, зато Дракула и Франкенштейн получили «второе дыхание». И при чем же здесь зловещий монах Григорий, спросите вы? В тысяча девятьсот шестьдесят шестом году «Хаммер» породила очередное детище — «Распутин: Сумасшедший монах». Здесь все, как мы любим: кровь, подозрительно похожая на кетчуп, отрубленные пластмассовые руки, массовка, явно перекочевавшая сюда из вампирской франшизы... и отличное лупоглазое сумасшествие в исполнении Кристофера Ли.Если же кто-то будет говорить, что в книге Растов все же поспокойнее будет, то в тихом омуте, как говорится, черти водятся. Просто когда человек вступает в игру не просто так, а с Альхазредской иконой за пазухой, это о чем-то да говорит. А если кто вдруг с Абдулой Альхазредом не знаком — просим любить и жаловать, вымышленный персонаж Говарда Лавкрафта, автор самой страшной в мире книги, «Некрономикона».Еще на стороне закрывающих играет Джек... но главных героев оставим на потом.

Открывающие

(хотят впустить в наш мир Древних богов, чтобы все изменилось)

Друид Оуэн

Олицетворение духа Самайна, жрец-друид из «Кануна всех святых» Брэдбери — недаром имя Рэя стоит в череде перечисленных Роджером Желязны в посвящении к роману.

Почему именно друид? С одной стороны, кельты воспринимали мироздание как нечто цельное и гармоничное, не разделяя человека и природу, и большинство их ритуалов было направлено на соблюдение порядка, мирового равновесия. Гармония уйдет — наступит катастрофа, конец времен. С другой стороны, на фоне этого высокого учения особенно контрастно выглядят человеческие жертвоприношения (например, римляне, которых сжигали в корзинах из ивовых прутьев, распинали или утыкивали стрелами на манер ежей), ночные вакханалии с безумными факельными шествиями, жрецы в состоянии аффекта... Налицо двойственность. Мы оберегаем мир, да. Только делаем это через обновление, сумасшествие и смерть. С этой точки зрения Оуэн, конечно, открывающий.Если копать дальше в кельтский эпос, то возможным прототипом друида может быть Овэйн, сын Уриена, который, переходя из легенды в легенду, превращается постепенно в одного из рыцарей артурианы, Сэра Ивейна. Который, кстати, известен не просто как рыцарь, а — благодаря труду Кретьена де Труа — как рыцарь-со-львом. Вспомним, что в «Тоскливой октябрьской ночи» все маги на сторонах в обязательном порядке сопровождаются животными-фамильярами, и улыбнемся. Рыжая белка, конечно, по цвету отдаленно похожа на льва... но не более того. С другой стороны, лев после мнимой смерти своего рыцаря Ивейна ведет себя очень похоже на ту белку в романе Желязны... Как знать, возможно, смысловые связи между животными все же чуть сильнее, чем принадлежность к одному классу млекопитающих.

Моррис и Маккаб

«Прекрасные» герои, которые на протяжении всей книги держатся в тени, вроде как ничем не примечательные, тихие и спокойные... Если не знаешь, кто послужил их прототипами, можно обмануться. Наверно. Бытует мнение, что с ними как-то связан Мак-Грегор Мазерс, известный оккультист, основатель ордена Золотой Зари, но слишком уж след, который он оставил в истории, положителен. А вот альтернативная версия — совсем другое дело!Персонажи, на образы которых опирался Желязны в создании «сладкой парочки M&M’s» — это Вильям Бёрк и Вильям Хэйр, ирландские иммигранты, получившие известность как авторы серии Уэст-Портских убийств в Эдинбурге (шестнадцать смертей, ноябрь 1827 — 31 октября 1828 года). В английском языке после этого даже появилось новое слово, от фамилии Бёрка, to burke — убить, задушить, а в переносном смысле — справиться с делом тихо и незаметно. Начиналось все достаточно невинно... первая жертва умерла сама, а друзья лишь выкрали труп из гроба перед похоронами и продали в анатомический театр. Дело, по всей видимости, показалось прибыльным — за тело платили от семи до десяти фунтов. Поэтому Вильямы вошли во вкус дела и душили постояльцев, которые останавливались в их меблированных комнатах, или заманивали с улицы проституток и нищих, опаивали их, а затем также убивали.

Последняя жертва была убита как раз в ночь Хэллоуина, однако квартиранты нашли тело, спрятанное под кроватью, до того, как его успели продать, и заявили в полицию. Из-за недостатка улик следствие предложило Вильяму Хэйру помилование, если он будет свидетельствовать против своего друга. В итоге Бёрк был осужден и повешен, после чего публично анатомирован. Книга, обтянутая кожей преступника, его посмертная маска и скелет до сих пор экспонируются в анатомическом музее медицинской школы Эдинбургского университета. А Хэйр, преследуемый разъяренной толпой, вынужден был бежать в Англию.Уэст-Портские убийцы оставили значительный след в литературе и кино: о них писал Стивенсон в «Похитителе трупов», в тысяча девятьсот сорок пятом году по этому рассказу был снят фильм, одну из ролей в котором, кстати, играл уже известный нам Бела Лугоши. Потом экранизации сюжета пошли одна за другой — от фильма ужасов «Плоть и бесы» шестидесятого года до черной комедии «Руки-ноги за любовь» с Саймоном Пеггом в роли Бёрка и Энди Сёркисом в роли Хэйра (2010).Так. А кто же покупал тела, фактически будучи инициатором всех убийств? Это был анатом и зоолог Роберт Нокс, нелегально приобретавший трупы для нужд анатомической школы Барклая. Известно, что во время лекций хирург частенько шокировал студентов детальными описаниями вскрытий, а также насмешками над официальной наукой и религией. Скорее всего, именно Роберт Нокс является одним из прототипов следующего игрока из открывающих...

Викарий Робертс

Спорный персонаж. Пока единого мнения о его прототипе не сложилось, однако, не считая кандидатуры Нокса, наиболее вероятным прообразом представляется Алистер Кроули, темный маг, оккультист, автор колоды «Таро Тота».В начале двадцатого века Кроули путешествовал в Мексику и в Египет, где проводил некие магические эксперименты, и в этом интересе Алистер весьма схож с вымышленными героями Лавкрафта, которые искали встреч с Древними богами — теми самыми, которых по правилам игры надо пустить на Землю — в дальних краях. Существует миф о том, что жена Лавкрафта, Соня, была лично знакома с Алистером Кроули по лекциям о поэзии в Нью-Йоркском «Уолкер’с Санрайз Клуб», однако это знакомство нигде не подтверждается документально.В двадцатых годах Кроули основал на Сицилии свое «аббатство» так называемой телемы (по гречески — «воли»). Там он со своими последователями предавался беспорядочным половым связям, совершению магических ритуалов и употреблению веществ, изменяющих сознание. После того, как несколько учеников во время подобных ритуалов умерли, итальянская полиция приказала Алистеру покинуть страну.

Считается, что одним из последователей и почитателей Кроули был Адольф Гитлер.В книге викарий Робертс является воплощением активного, деятельного зла — именно он инициатор большинства убийств, именно он вовлекает в игру «массовку» (ни в чем не повинных местных жителей, слухом не слыхавших ни о какой игре), именно он ратует за жертвоприношения, именно он переводит пассивное, «игровое» противостояние на новый уровень, когда даже нейтралам приходится выбирать, за кого они будут в финальной схватке. Смешной пузатый викарий в очках, продемонстрированный в начале книги, превращается к тридцать первому октября в настоящее исчадие ада.Подчеркивает его демоническую сущность ворона-фамильяр, альбиноска Текела, чье имя отсылает к финалу романа Эдгара По «Повесть о приключениях Артура Гордона Пима», где перед героями появляется снежная фигура, знаменующая конец света и смерть, в сопровождении белых птиц, кричащих: «Текела, текели».Однако не всем планам викария по поводу смерти нашего мира суждено сбыться — а все из-за пары главных героев.

Джек и Джил

Казалось бы, безобидные герои детского стишка из «Сказок матушки гусыни».

Идут на горку Джек и Джил,
Несут в руках ведёрки.
Свалился Джек и нос разбил,
А Джил слетела с горки.
— «Джек и Джилл», пер. Самуила Маршака