Чайна Мьевиль «Три момента взрыва»

Британец Чайна Мьевиль — лидер «новых странных», new weird, самого яркого нонконформистского движения в англо-американской фантастике двухтысячных. Этакий Мартин Лютер, обаятельный харизматик, за которым не заржавеет и чернильницей в дьявола запустить. Марксист, политический активист, неутомимый спорщик, а кроме того — умница и интеллектуал с широким кругом интересов. Например, в интервью сайту «Горький» писатель внезапно продемонстрировал глубокое знание советской фантастики: не только произведений братьев Стругацких и популярного на западе Сигизмунда Кржижановского, но и «Экипажа "Меконга" Евгения Войскунского и Исая Лукодьянова (эта книга издавалась на английском только один раз, в 1974 году).Но, надо сказать, отечественным читателям с Мьевилем сильно повезло: уже вторым его произведением, опубликованным в России, стал роман "Вокзал потерянных снов" — этим мощным бенефисом автор покорил нашу публику раз и навсегда. Однако всё могло быть иначе: начнись знакомство с рассказов, путь Мьевиля к сердцам любителей фантастики оказался бы не столь прямым и скорым. Уж больно странные это тексты — даже по предельно либеральным меркам new weird. Фантастические допущения в историях, которые рассказывает в этом сборнике Мьевиль, мягко говоря, причудливы до невозможности. В небе над Лондоном появляются летающие айсберги ("Аванто"); некая сила пишет загадочную фразу при помощи кораблей, затонувших у берегов безымянного острова ("Видение бога"); археологи раскапывают античный город, погибший от извержения вулкана, где бок о бок с людьми жили странные существа, похожие на драконов ("За склонами"); в колодах профессиональных игроков появляются небывалые карты, которые дают победителю абсолютную власть над проигравшими ("Дама пчёл")… Мьевиль отдаёт должное традиционной НФ (в новелле "Верёвка — это мир" человечество возводит космические лифты, и каждый из них становится отдельным государством), рассказам о привидениях (в "Пойна Кулли" чудовищный призрак преследует двух подруг нетрадиционной сексуальной ориентации) и зомби-трэшу (хотите почитать об эволюции оживших покойников — откройте «Ползучих мертвецов»).

Но по-настоящему сносит крышу и взрывает мозг не содержание этих рассказов, даже самых странных, причудливых, вычурных. Чайна Мьевиль бесчеловечно экспериментирует с самой исходной материей повествования. Никакой триады «завязка-кульминация-развязка», никаких ударных концовок или «кольцевой композиции». Единственное, что сохраняется от традиционной формы, — хронологическая последовательность эпизодов, да и то не всегда. Нет, конечно, иногда Мьевиль может написать и вполне классическую по форме новеллу (например, фэнтезийное «Яйцо канюка» или ехидный пастиш «Нежелательный выход», где автор покушается на святое — британскую школу психоанализа), но в большинстве случаев по прочтении текста возникает один и тот же вопрос: «Что вообще это было?» Более-менее понятно, какие именно события описаны на страницах «Трёх моментов взрыва», «Позы новой смерти», «Девятой техники», «Плана курса» или тех же «Ползучих мертвецов», но зачем автор нам всё это рассказывает? Здесь нет ни фабулы, ни действующих лиц, ни конфликта — теряешься в противоречивых интерпретациях. Что это — наскоро зафиксированные на бумаге сновидения, заметки на полях, беглые конспекты для так и не написанных романов? Вот где настоящая странность. Таких текстов в новой антологии меньше, чем в предыдущем сборнике, «В поисках Джейка», но всё равно слишком много. Не исключено, что каждое из произведений имеет глубокий потаённый смысл и в своих теоретических трудах автор уже не раз объяснился с читателями. Но отечественную публику, лишь поверхностно знакомую с пламенными манифестами «новых странных», эти сочинения, скорее всего, оставят в тягостном недоумении. «Что это, Бэрримор? — Овсянка, сэр!»