Лучшая экранизация Лема по мнению самого Лема

12 сентября 12:00

1844

10 минут на чтение

Польский фантаст Станислав Лем очень не любил экранизации своих произведений. Писатель не скрывал мнения о режиссёрах, искажающих смысл его книг, и не стеснялся в выражениях. «Дно дна», «Ужасная халтура, бессвязный соцреалистический паштет», «В этом фильме всего несколько приличных сцен. От всех остальных веет халтурой и тоской», «Я не предполагал, что этот болван, извините, режиссёр, выкроит из этого какую-то любовь, это меня раздражает» — вот лишь некоторые из высказываний Лема. И это ещё среди них нет цитат о «Солярисе» Андрея Тарковского, иначе перечисление заняло бы несколько страниц!

Лишь одна экранизация пришлась Лему по вкусу. Это чёрно-белый телефильм 1968 года знаменитого польского режиссёра Анджея Вайды «Przekładaniec». На русский язык его название переводят по-разному: «Мозаика», «Бутерброд» или, чаще всего, «Слоёный пирог».

Почему же этот малоизвестный фильм так понравился Лему? Неужели из-за названия? Лем был знатным сладкоежкой, поэтому «Торт-слойка» (ещё один возможный перевод названия) не мог ему не приглянуться. Или всё же дело в чём-то другом?..

Лем + Вайда

Киностудии заинтересовались Лемом сразу после успеха его первого романа «Астронавты». В Польше и других странах соцблока охотно скупали права на его фантастические и реалистические произведения. Поначалу Лем с энтузиазмом соглашался, но, смотря получающиеся фильмы, становился избирательнее. Под конец жизни он и вовсе отказывался от любых предложений:

Американцы опять что-то хотят сделать по какой-то моей книге. Кажется, «Футурологический конгресс». Но согласия я не дал. Наконец-то обратился к своему жизненному опыту: если можно что-то испортить — так и будет.

«Конгресс» всё-таки был снят: не американцами, после смерти Лема и по очень отдалённым мотивам. Наверное, режиссёр Ари Фольман не сильно жалел, что писателю не довелось прокомментировать эту вольную экранизацию

The Congress, 2013

В 1968 году Лем ещё не был бесповоротно разочарован в кинематографе (до выхода «Соляриса» Тарковского оставалось четыре года), поэтому согласился на сотрудничество с небольшой польской киностудией «Камера». Речь шла об экранизации его одноактной пьесы «Существуете ли вы, мистер Джонс?». В виде радиоспектакля она была поставлена в 1955-м Театром Польского радио и в том же году опубликована в журнале «Пшекруй» (Przekrój).

За телеадаптацию взялся один из самых знаменитых польских режиссёров Анджей Вайда. В то время он ещё не был титулованным мастером, но уже громко заявил о себе военной драмой «Пепел и алмаз». На киностудии «Камера» Вайда снял два контрастных фильма — психологическую драму «Всё на продажу» и интересующую нас научно-фантастическую комедию по пьесе Лема. И это в один год!

«Слоёный пирог»

Сложись обстоятельства иначе, творческий союз Лема и Вайды мог стать более продолжительным и плодотворным. Режиссёр подумывал о необычной экранизации «Астронавтов», хотел придать миру будущего на экране черты чёрного гротеска и сюрреализма. Это не слишком точно отражает атмосферу первого романа Лема, зато хорошо сочетается со стилистикой более позднего творчества писателя. Были у Вайды идеи и насчёт «Футурологического конгресса».

А когда к Лему впервые обратились из СССР, предложив экранизировать «Солярис», он, размышляя о кандидатуре режиссёра, упоминал Вайду. В дружеской переписке писателю популярно объяснили, что на «Мосфильме» не согласятся на иностранного режиссёра.

Анджей Вайда в 1972 году

фото: Renata Pajchel Socha

Кстати

Четыре «Соляриса»: почему фильм Тарковского — худшая экранизация Лема

Инар Искендирова

13.09.2022

75977

Польский фантаст всегда очень однозначен и даже бескомпромиссен в своих высказываниях.

«Солярис» от Вайды! Вот бы очутиться в той параллельной реальности, где этот фильм всё-таки снят. Это кино могло стать поистине выдающимся.

В нашей несовершенной реальности пути Лема и Вайды пересеклись лишь однажды — при работе над «Слоёным пирогом». Однако их сотрудничество так понравилось фантасту, что спустя почти десять лет, когда выбирали режиссёра для новой экранизации, он писал:

То, что я уже сто раз писал и говорил, что мне важно, чтобы фильм по моему тексту снял Вайда, — это правда. Не потому что я Вайду как-то особенно люблю — я его лично знаю довольно слабо, — но потому что считаю его большим талантом, а это попросту редкость.

В чём же секрет Вайды? Он в глазах Лема значительно превзошёл не менее одарённых коллег вроде Тарковского и Содерберга. Неужели дело в его исключительном мастерстве? Не совсем. Лем безусловно ценил и уважал талант соотечественника. Однако, судя по всему, дело в сценаристе. А сценарий к «Слоёному пирогу» писал не кто иной, как сам Лем.

Лем-сценарист

Ремеслом сценариста Лем заинтересовался по двум причинам. Первая тривиальна: кинематографистам платили куда лучше, чем писателям. В 1960-х Лем был уже известным автором и неплохо зарабатывал, но до комфортного ему образа жизни всё-таки не хватало. Будучи заядлым автолюбителем, он мечтал о заграничной машине, которую не мог себе позволить на скромные писательские гонорары.

Вторая причина тоже понятна: Лему было важно контролировать, чтобы его идеи адекватно воплотили на экране. Его желание влиять на кинопроизводство порой брало верх над стремлением к заработку. В переписке по поводу одной из возможных экранизаций Лем признавался:

Я сам сообщил ему [продюсеру] в письме, что желаю быть консультантом при создании сценария БЕЗВОЗМЕЗДНО, и, быть может, именно это утвердило п. Кресса в мнении, что я бросаюсь на первые же деньги.

Станислав Лем

фото: Aleksander Jalosinski

У Лема были основания рассчитывать на успех. Ещё в 1947 году совместно с другим автором он представил свой первый сценарий для военного фильма, который не прошёл цензуру. А одновременно с выходом «Астронавтов» на сцене театра поставили соцреалистическую пьесу «Яхта “Парадиз”», которую Лем написал в соавторстве с Романом Хуссарским. За успех этой постановки будущий великий фантаст переживал едва ли не больше, чем за свой роман. Однако театральный дебют Лема оказался весьма скромным — на счастье любителей научной фантастики.

Как ни странно, радиопьеса «Лунная ночь» в одноимённый сборник не попала и была издана позднее

На телевидении ему повезло чуть больше. С конца 1950-х на польском и советском ТВ стали выходить телеспектакли по мотивам произведений Лема: «Существуете ли вы, мистер Джонс?», «Конец света в восемь часов», «Друг», «Профессор Зазуль», «Испытание», etc. Адаптацией этих сюжетов занимались другие люди, поэтому их нельзя считать примерами творчества Лема-сценариста per se. Но были и случаи, когда ему удалось лично поучаствовать в кинопроизводстве.

Самым успешным сценарием Лема стал «Верный робот». После польского телефильма свою версию истории об андроиде, одержимом созданием идеального человека, сняли в СССР, Чехословакии и ГДР. Кроме того, Лем написал несколько сценариев для фильмов о профессоре Тарантоге и поработал над короткометражными мультфильмами «Экскурсия в космос» и «Ловушка». Свои сценарные опыты этого периода писатель издал в книге «Лунная ночь».

Плодотворная работа на телевидении, казалось, могла открыть Лему двери в большое кино. Но этого не случилось. Все его сценарии для экранизаций были отвергнуты киностудиями. Его рекомендации (весьма дельные и интересные!) и пожелания не принимались в расчёт. Такое отношение демотивировало. Долгие годы бесплодных попыток убедили писателя, что у него нет драматургической жилки.

«Слоёный пирог» Вайды стал последним фильмом, сценарий к которому Лем написал лично. Дальше участие фантаста в экранизациях ограничивалось согласием на съёмки и едкими разочарованными комментариями после выхода. Например, такими:

Когда недавно, пару лет назад, я согласился на съёмки спектакля по «Путешествиям профессора Тарантоги» на западногерманском телевидении, то потребовал очень высокий гонорар. Такой огромный, что они запротестовали, объясняя мне, что таких ставок вообще не бывает. Я им тогда ответил, что это никакая не ставка, а только денежное возмещение за боль, потому что знал, что всё чудовищно испортят.

От пьесы к фильму

Бытует мнение, что Лему не нравились экранизации, потому что он-де не понимал законов кино и был категорически против любых отступлений от текста. Это не так. Лем прекрасно осознавал, что при адаптации нужны серьёзные изменения. Но писателю было важно, чтобы его идеи доходили до зрителя в первозданном виде.

Даже после того как Тарковский показал Лему, какой высоты та колокольня, с которой великие режиссёры плюют на мнение авторов, добиться согласия фантаста на съёмки можно было, не только пообещав огромную денежную компенсацию за будущую боль. Лем охотно шёл навстречу кинодеятелям при одном условии:

Я тотчас дал общее согласие на их предложение, получив в беседе уверение, что фильм будет верен моему роману, несмотря на то что, разумеется, сценарий не может быть точной копией литературного произведения.

А если взглянуть, что фантаст проделал со своим же текстом, превращая его в сценарий, то обвинения Лема в нетерпимости к изменениям выглядят тем более странно.

Первая публикация «Мистера Джонса»

журнал Przekrój

Действие одноактной пьесы «Существуете ли вы, мистер Джонс?», которая легла в основу «Слоёного пирога», разворачивается в суде. Автогонщик Гарри Джонс борется за право на своё тело и личность с компанией «Кибернетикс», создающей высокотехнологичные протезы. Неудачливый спортсмен, пользуясь услугами этой фирмы, постепенно, авария за аварией, заменил все части своего тела механизмами.

«Кибернетикс» выставила ему огромный счёт, оплатить который он не в состоянии, ведь каждая его попытка заработать кончалась новой аварией — и новым протезом. Теперь корпорация требует либо вернуть все имплантаты, либо лишить Джонса статуса человека и признать его собственностью компании.

Пьеса смешная, а ситуация страшная. Лем за тридцать лет до выхода «Нейроманта» Гибсона в короткой зарисовке предвосхитил основную проблематику киберпанка: отношения человека с новыми технологиями, индивид vs корпорации. В аниме «Призрак в доспехах» Мотоко Кусанаги задаётся вопросом: считать ли её человеком, если всё её тело, кроме мозга, заменено механизмами? А у Гарри Джонса не осталось даже мозга!

Но сложные философские вопросы его не интересуют. Зато он ловко использует свой неопределённый правовой статус: если он машина, то не обязан выплачивать долг, а если всё-таки человек, то не может быть ничьей собственностью.

При работе над сценарием Лем поменял концепцию пьесы. Киберпанк сменился биопанком.

«Слоёный пирог», кадр из национальной польской фильмотеки

Неудачливый автогонщик Ричард Фокс обращается к адвокату. Страховая компания отказывается платить ему после аварии, в которой Ричард покалечился, а его брат Том погиб. Ричарду пересадили органы и части тела брата, поэтому компания считает, что Том в каком-то смысле ещё жив. Жена Тома требует от выжившего гонщика либо признать себя Ричардом и отдать ей деньги за брата, либо признать себя Томом и вернуться в семью.

Адвокат, пытаясь помочь бедняге, расспрашивает хирурга, который проводит эти удивительные трансплантации. А Фокс, чтобы разобраться с долгами, снова участвует в гонке. Очередная авария — и вот уже внутри Фокса части тел не только его брата, но и невестки (или жены?), двух случайных зрительниц и даже собаки…

И снова за комедийным фасадом скрывается страшное фантастическое «а что, если?..» Эта история легко могла бы стать психологическим хоррором о том, как постепенно размываются границы человеческой личности.

«Слоёный пирог», кадр из национальной польской фильмотеки

Вайда взял в работу сценарий и сразу решил, что лучше всего для визуального воплощения лемовской сатиры подойдёт гротеск. Режиссёр уделил большое внимание тому, как могло бы выглядеть будущее, где проводятся такие странные операции. Была разработана футуристическая одежда, диковинные приборы. В эпизодах появлялись люди, которым с помощью новой технологии подсадили, например, лишнюю пару глаз.

Конечно, нехватку бюджета на все эти задумки нетрудно заметить, особенно современному зрителю. Но у режиссёра получилось создать на экране мир причудливый, забавный и при этом достаточно правдоподобный.

Роль Фокса исполнил Богумил Кобеля, который до того уже появлялся в нескольких фильмах Вайды. Перед ним стояла сложная задача: изобразить, как в одном человеке постепенно начинают смешиваться черты нескольких личностей. Фокс в его исполнении получился фантастически смешным, но при этом очень трогательным. Блестящая игра Кобели стала одной из главных причин успеха телефильма.

К сожалению, всего через год после выхода фильма исполнитель главной роли, как и его герой, попал в автокатастрофу — и скончался.

Кобеле не повезло — в реальности не нашлось хирурга, способного по кусочкам собрать человека. Впрочем, не каждому захочется делить тело и сознание с другими личностями.

Съёмки проходили с 24 мая по 21 июня в Варшаве и Чикаго. А уже 17 августа на польском телевидении состоялась премьера. Сразу после выхода фильма Лем написал Вайде очень довольное письмо, где хвалил актёрскую игру и сценографию. Единственное его замечание касалось излишне быстрого темпа, из-за которого зрители могли потеряться в перипетиях сюжета. Вайда впоследствии признал, что не сумел сразу оценить потенциал этой истории, и жалел, что снял лишь короткометражку для телевидения, а не полнометражный фильм.

«Слоёный пирог» с успехом транслировался за пределами Польши. Он собрал ряд номинаций на премии и даже получил награду фестиваля фантастических фильмов в Сиджесе, который тогда только-только появился.

Вот такие пироги

Истории Лема о незадачливом автогонщике было суждено ещё дважды попасть на телеэкраны. Спустя год после фильма Вайды в британской телеантологии «Тридцатиминутный театр» появилась серия Roly Poly. К сожалению, в архивах BBC этот эпизод не сохранился, из-за чего трудно сказать, какая именно версия легла в его основу — про Джонса или про Фокса.

В 1989 году на советском телевидении вышел короткометражный фильм Петра Штейна «Бутерброд». Он в целом следует тому же сценарию Лема с небольшими изменениями: героя, как и в пьесе, зовут Джонс, а Фокс появляется лишь в конце. Но главное, режиссёр добавил много обнажённой натуры — наступившая эпоха гласности многое позволяла, и кинодеятели развлекались как могли. В фильме участвовали неплохие актёры: главную роль исполнил Виктор Раков («Мастер и Маргарита» Юрия Кары) — но сыграли они на удивление плохо. Хотя у Штейна были некоторые интересные визуальные находки, уровень безвкусицы на экране оставляет лишь чувство неловкости и испанского стыда.

«Бутерброд» (1989)

Лем этого фильма не видел, но по пересказу своего агента заочно его невзлюбил. Особенно неприятно его поразило обилие голых женщин, которых создатели добавили, «чтобы было поинтереснее». Как говорил сам Лем по этому поводу — «без комментариев».

Конец?

«Слоёный пирог» Вайды при жизни Лема так и остался неповторимым чудом. Лишь однажды почти все звёзды на небе сошлись и в нашем мире появилась хоть одна экранизация Лема, которая бы пришлась ему по вкусу.

А ведь секрет хорошей экранизации, по мнению Лема, очень прост: нужно всего лишь поручить сценарий самому автору. Впрочем, пример штейновского «Бутерброда» доказывает, что даже это не гарантирует успеха ни у взыскательного фантаста, ни у обычных зрителей. Сейчас режиссёры, экранизирующие Лема, уже не могут пригласить покойного писателя в свой проект. Но у этого досадного обстоятельства есть и светлая сторона: им не придётся выслушивать, что ворчливый польский фантаст думает об их творениях!

В одном из поздних интервью Лем с тоской говорил, что ему бы хватило, если бы по его книгам сняли хоть один хороший фильм. После «Слоёного пирога» писатель продолжал надеяться, что однажды появится режиссёр калибра Вайды, способный снять адаптацию, которая не вызовет у фантаста ужасную изжогу. Такого режиссёра Лем не дождался, но мы можем ждать и надеяться вместо него. Sperandum est dum vivimus. Главное — запастись критичностью и иронией. Ведь без них не ответить на вопрос: «А что бы сказал об этом фильме сам Лем?»

Если вы нашли опечатку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Инар Искендирова