10859 
6 минут на чтение
У вас крайне противоречивая фильмография: от «Богов и монстров», «Девушек мечты» и «Мистера Холмса» до «Сумерек» и «Красавицы и чудовища». Как вы подбираете себе проекты?
Мне кажется, каждый фильм приходит в своё время. Некоторые проекты развиваются внутри тебя на протяжении нескольких лет, как, например, «Мистер Холмс». Главное, чтобы будущие картины затрагивали определённые струны твоей души. Чем старше ты становишься, тем важнее видеть в фильме что-то особенное, верить в него. Тем более что этому проекту ты собираешься уделить пару лет своей жизни.
Когда меня спрашивают про мою фильмографию, чаще всего людей интересует, как туда попали «Сумерки». Но я всегда увлекался мистикой и ужастиками. И когда мне предложили снять обе части «Рассвета», я подумал: это отличная возможность выразить мою любовь к жанру хоррора, тем более в рамках такого популярного феномена, как «Сумерки». Финал первой части «Рассвета» стал своеобразным переосмыслением одного из моих любимых фильмов, «Невесты Франкенштейна» Джеймса Уэйла. Для меня сцена смерти и последующего возрождения Беллы означает, что в попытке спасти свою возлюбленную Эдвард превратил её в монстра.
Что же касается «Красавицы и чудовища», я всегда был большим поклонником оригинального мультфильма и с радостью ухватился за возможность снять «олдскульный» мюзикл. Что-то похожее было с «Девушками мечты» и «Чикаго».
К слову о Джеймсе Уэйле. Я заметил, что вы предпочитаете снимать фильмы о своего рода изгоях, таких как Уэйл, Джулиан Ассанж, Шерлок Холмс в «Мистере Холмсе». Да и Чудовище идеально подходит под это определение.
Да, это правда. Они действительно своего рода аутсайдеры, отгородившиеся от всего остального мира, причём по собственной воле. Пожалуй, меня привлекает в таких героях то, что подобное состояние души — плодотворная почва для создания различных драматических ситуаций. К тому же я могу провести параллели и сравнить жизнь подобных персонажей с работой сценариста. Когда трудишься над сценарием фильма, ты полностью отгораживаешься от окружающего мира и фокусируешься на своих персонажах. Только так ты можешь понять, о чём они думают и что собой представляют.
Вас называют человеком, воскресившим жанр киномюзиклов. Что вас в нём так сильно привлекает?
Думаю, всё это родом из детства. Я рос во времена, когда мюзиклы считались отличными фильмами, и пронёс любовь к ним через всю жизнь. И, пожалуй, я всегда хотел создавать подобные фильмы. Люди уже годами пытаются констатировать смерть жанра, но мне бы хотелось доказать обратное. Если мюзикл правильно подать, он будет популярен и сегодня и будет вызывать у зрителей те же эмоции, тот же восторг, что и в свои золотые времена. Мне кажется, что в глубине души людям сегодня не хватает подобных картин, и они бы с радостью посмотрели что-то достойное.
Вы упомянули, что вы большой поклонник оригинального мультфильма «Красавица и чудовище». Каково это — давать современной классике новую жизнь?
Да, я действительно очень сильно люблю этот мультфильм и пришёл в неописуемый восторг от одной только мысли о том, чтобы заняться его адаптацией. Но в то же время мне было очень страшно соглашаться на это предложение. Судите сами: оригинал просто идеален, это современная классика, любимая всеми, зачем вообще её переснимать? Но наша версия «Красавицы и чудовища» — это не ремейк, это именно адаптация для другого вида искусства — игрового кино.
Решение уже было принято, и кто-то должен был это сделать. А раз уж мне выпала возможность этим заняться, я решил за неё ухватиться. Я понял, что просто сойду с ума, если увижу фильм в кинотеатре, зная, что именно я мог бы его поставить, и он мне не понравится. Честно говоря, я захотел защитить фильм, особенно его саундтрек, от чужих рук.
Можно ли понимать ваш ответ как утверждение, что ваша версия будет достаточно близко следовать сюжету оригинального мультфильма?
Мы не пытаемся переиначить оригинальный сюжет. Моей целью было именно перенести оригинал в совершенно иной формат, сохранив все лучшие качества первоисточника и, возможно, добавив что-то новое. Я смотрю на нашу «Красавицу и чудовище» как на расширенную версию оригинала. Знаете, композитор Алан Менкен написал специально для фильма три новые песни, и они удивительно сочетаются со старыми композициями. Просто потрясающе, Алан двадцать лет не притрагивался к саундтреку мультфильма, а затем просто взялся за ручку, сел за пианино — и магия вернулась! Все три композиции настолько идеально вписываются в сюжет и звучание картины, что не смотревшие оригинал зрители даже не сумеют почувствовать разницу.
Для нас главной задачей было правильно адаптировать «Красавицу и чудовище» под формат игрового кино. В первую очередь, нужно было более достоверно прописать характеры персонажей. В кино герои ведут себя совсем иначе, чем в анимационных фильмах. Поэтому наши Гастон и Лефу не будут такими мультяшными, как в первоисточнике.
Мне очень хотелось глубже исследовать взаимоотношения между персонажами, между теми же Гастоном и Лефу, между Белль и её отцом, между Белль и Чудовищем. Я надеюсь, мы смогли передать зрителям ощущение, что главные герои могут быть счастливы только друг с другом. А чтобы зрители смогли это понять, нам нужно было расширить предысторию персонажей. Надо было показать, как они стали теми, кем мы их знаем и помним по мультфильму.
Каких-то сюжетных изменений мы не делали. Разве что подчеркнули моменты, которые в оригинале были у всех на виду, но их никто не замечал. Мы попробовали объяснить некоторые сюжетные дыры — например, почему замок находится в миле от деревни, но никто из деревенских знать о нём ничего не знает.
А ещё нам нужно было немного осовременить картину для аудитории XXI века. Ведь для своей эпохи «Красавица и чудовище» была удивительно современным, даже новаторским фильмом. Взять хотя бы главную героиню, Белль, — очень сильный персонаж: в отличие от большинства анимационных героинь, она не замуж стремилась, а учиться и мир повидать.
Вы снимали «Красавицу и чудовище» не в Голливуде, а в Англии…
Да, это правда. Я подозреваю, что основная причина переноса производства в Англию кроется в желании студии сэкономить на налогах, но я был крайне доволен этим решением. Англия славится своими кинематографистами на весь мир, а нам предстоял крайне сложный съёмочный процесс, дизайн костюмов, постройка декораций. Мы старались снимать максимально возможное количество сцен на натуре, поэтому мы строили замки и деревни, шили платья, а наши актёры учились петь и танцевать. Большую часть нашего фильма можно было бы без особого труда снять на студии MGM в 1950 году.
Не могу удержаться от вопроса. Почему в наше время мы видим так много сиквелов, приквелов, ремейков и ребутов? Почему так мало по-настоящему оригинальных проектов?
Ужасно разочаровывает, верно? В наше время очень сильна конкуренция со стороны телевидения, которое производит много качественного контента. Поэтому, к сожалению, аудиторию крайне сложно привлечь в кинотеатры. Разве что ты предложишь им что-то уже знакомое. Можно лишь надеяться, что создателям того или иного проекта удастся сказать и что-то своё, новое и уникальное, оставаясь при этом в рамках контрактных обязательств.
Даже и не знаю, с каких пор зрителям стало так важно видеть на экране нечто знакомое. Раньше такого не было, раньше зрители приходили в кино посмотреть на что-то такое, чего они ещё не видели, познакомиться с ранее неизвестными персонажами. К сожалению, сегодня это случается всё реже и реже.
И как вы думаете, может ли такое положение дел измениться в будущем?
Кинематограф развивается циклически. Как только киношники думают, что наконец-то поняли, чего хотят зрители, желания аудитории меняются. Так было раньше, так будет и впредь, но никогда нельзя быть в чём-то уверенным на сто процентов. Поживём — увидим.
Спасибо вам большое за интервью и за ваши фильмы, мистер Кондон!
Вам спасибо, ваше признание много для меня значит.
