История «Сказок Старой Руси» началась довольно давно. То тут, то там в русскоязычном сегменте Интернета появлялись удивительно качественно и детально прорисованные портреты персонажей русских народных сказок и былин. Классические мотивы сплетались с современными фэнтезийными элементами — притом без пошлости и китча. Казалось, что это портреты героев какой-то ещё не вышедшей в свет компьютерной игры — настолько чётко проступала типичная игровая стилистика. Чуть позже стало известно имя автора — Роман Папсуев. С того момента пошли слухи, что вот-вот появится целый артбук — тем более что рисунки уже сопровождались подробными рассказами о персонажах: мир Старой Руси превращался в нечто уникальное, ни на что не похожее.Артбук появился, пусть и не сразу. Потом вышла его вторая часть. Потом — энциклопедия-бестиарий в двух томах… Теперь настал черёд новой книги, повествующей о мире Старой Руси.Причём это не артбук, а полноценная иллюстрированная антология, которая погружает читателя в историю с самого начала. Тьма и зло пока ещё таятся где-то там, далеко. Они наступают на светлые царства и зелёные леса осторожно, украдкой — но уже понятно, что трагедия неминуема.Несмотря на то что антологию можно отнести в целом к жанру славянского фэнтези, повествованием исключительно в стиле «меча и магии» дело не ограничивается. Здесь есть и хоррор, и роуд-муви, и детектив — фэнтези становится лишь фоном, условностью, диктуемой сеттингом — тот задаёт общие правила и законы мира.Сказочная стилистика историй формируется не только певучей, несколько архаичной манерой повествования. Свою лепту вносит и мифологическая структура — чёткое разделение добра и зла. Нет серого, нет буро-малинового — вот белое, вот чёрное, третьего не дано. Пусть даже положительные герои не идеальны — но они, без сомнения, герои. Как и злодеи — не драматические персонажи, не понятые обществом, а приспешники Тьмы, и неважно, внешняя ли это тьма — или темнота в их душах.Можно ли сказать, что сборник состоит из старых сказок, пересказанных на новый лад? Вряд ли. Обычно под этим подразумевает перепевку известных сюжетов — эдакий постмодернизм на базе фольклора. Здесь же нет переиначивания старого — есть построение нового: даже парафраз сказки о золотом яичке выглядит не просто хоррором, а историей о том, как зло (то самое, по-лавкрафтовски чуждое, непонятное и непознанное) снова протянуло щупальца в мир.Сюжеты рассказов стоят не на шатких костылях оригинальных сказок. Да, тут есть и Садко, и Василиса, и Добрыня Никитич — но их истории самостоятельны. Вторичность заключается лишь в том, что существующих персонажей встраивают в общую мозаику мира Старой Руси. Подчёркиваем — мира Старой Руси, но не мира классического русского фольклора. Авторы создают свою модель псевдославянского сеттинга — с узнаваемыми именами и отсылками, но здесь всё-таки больше заимствований из западной фэнтезийной традиции, даже из современного игропрома, чем из русской волшебной сказки. Само по себе это нельзя назвать недостатком антологии — но иногда привязка к славянским топонимам, антропонимам и специфической повествовательной стилистике выглядит искусственно. Кажется, вот-вот, ещё чуть-чуть — не хватает лишь шага до деконструкции.Однако авторы не делают этот шаг. Приложенный к антологии краткий словарь показывает, с какой кропотливостью они скрещивали фольклорные элементы с собственными идеями, насколько достоверным пытались сделать мир Славии. Удалось ли это? В целом да. В первом томе антологии детали мозаики тщательно подогнаны друг к другу — даже вроде бы проходные зарисовки работают на атмосферу и приподнимают завесу тайны над авторским замыслом.