413817 
11 минут на чтение
У нас на сайте — отрывок из романа Тэда Уильямса «Братья ветра». Уильямс написал его в 2021-м, теперь книга выходит у нас. Она служит приквелом к циклам «Память, Скорбь и Шип» и «Последний король Светлого Арда».
Главные герои Хакатри и Инелуки посещают прославленного убийцу дракона Ксанико, чтобы получить у него совет, как с драконами бороться. Но тот негативно относится к их народу и не горит желанием помогать.
К великому владыке Асу’а Ию’унигато — главному защитнику всех кланов Зида’я, и его супруге Амерасу Шип-Борн ответственной за его ритуалы из Мьин Азошай прибыла делегация смертных людей с запада со скверной новостью. Несколько лун назад один из Великих черных червей снова спустился с севера и поселился в ущелье вдоль Серебряного Пути, на восточной окраине их земель, люди теперь называют это место Змеиной долиной. Червь опустошил близлежащие холмы жизни, и каждый день отправляется дальше в поисках добычи…
Перевод: В. Гольдич, И. Оганесовой.
* * *
Ксанико оделся во все черное, его невероятно белая кожа, характерная для всех хикеда’я, казалась тонкой и прозрачной, что свидетельствовало о прожитых годах, но поведение было на удивление юношеским, и он двигался с поразительной живостью и изяществом. Ксанико жестом предложил Хакатри и Инелуки садиться, но сам остался стоять.
— Итак, — сказал он, — говорите. Вы пришли из-за каких-то обид, которые я, как вам кажется, нанес вашему дому?
Инелуки издал звук, который походил на смех, но Хакатри не обратил на него внимания.
— Нас не интересуют старые истории и обиды, милорд. Мы пришли к вам, потому что узнали, что вы можете нам помочь, — сказал мой господин.
Ксанико взглянул на него без особого интереса.
— Я в этом сомневаюсь, и у меня в любом случае нет ни малейшего желания помогать вам или кому-то из клана Са’онсерей.
— Мы не собирались говорить с вами о кланах или домах, — сказал мой господин. — Речь идет обо всех живых существах. Нам требуется ваша мудрость, Ксанико сей-Хамака, потому что Великий Червь пришел в земли, расположенные южнее вашего замка, и уже отнял немало жизней, как смертных, так и кейда’я.
Ксанико изогнул губу.
— В некотором смысле это выглядит даже забавно, если один клан чего-то хочет от другого, всплывает старое слово кейда’я. Но ваш и мой народы перестали быть едиными, как вам хорошо известно, и у меня нет обязательств перед двумя кланами.
— Да, мы знаем. — Тон Инелуки заставил Хакатри снова стиснуть его плечо, но брат не обращал на него внимания. — Говорят, вы называете себя Изгнанником и не хотите иметь никаких дел ни с нашим, ни со своим кланом.
— И что с того? — Голос Ксанико прозвучал холодно, точно ветер на вершине высокой горы. — Я не живу в ваших землях или их, если только правители вашего Дома Ежегодного Танца не объявили, что это место теперь их владение. И, если у нас закончились темы для обсуждения, вам, принцам зида’я, следует отправиться дальше по своим делам как можно скорее.
То, как он произнес эти слова, заставило меня с тревогой посмотреть на воинов, стоявших у двери. Они были смертными, что показалось мне странным, но все выглядели сильными и хорошо вооруженными, и, казалось, никто из них не выказывал страха перед двумя столь знаменитыми детьми Рассвета, как мой господин и его брат Инелуки.
— Я приношу вам извинения за необдуманные слова, произнесенные моим братом… — начал Хакатри.
— Только не надо за меня извиняться! — заявил Инелуки.
Мой господин продолжал так, словно тот не открывал рта.
— …но мы пришли не для того, чтобы вспоминать старые обиды, лорд Ксанико. Хидохеби появился с севера, и леди Винадарта с озера Небесное зеркало рассказала нам, что именно вы можете знать, как его победить.
— Только не с помощью отчаянных атак или вдохновляющих песен, — ответил Ксанико. — Нет, мне нечего вам предложить, Са’онсерей. Тем не менее вы можете провести здесь ночь. Дорога вниз слишком крутая и опасная, чтобы спускаться по ней ночью.
— Благодарю вас, лорд Ксанико. Памон, позаботься о ночлеге, — сказал мне Хакатри.
Хозяйка дома ждала в соседнем зале. Я поклонился ей и спросил, куда мне следует отнести вещи моего господина. Она так долго на меня смотрела, что я почувствовал смущение.
— Йанум док син род анна бир? — наконец сказала она.
Я не понял ни единого слова.
— Прошу прощения, миледи, но я вас не понял.
— Я сожалею, — сказала она, но выражение ее лица показалось мне странным и встревоженным. — Я спросила, как вас зовут.
— Меня зовут Памон, миледи.
— Нет, меня интересует не фамильное имя, я хочу знать ваше имя.
Я был удивлен. Даже мой господин обращался ко мне по фамилии.
— Кес, миледи.
— Я прошу прощения за то, что так долго на вас смотрела, — дело в том, что я уже очень давно не встречала своих соплеменников и обратилась к вам на своем родном языке — он также и ваш.
— Должен признаться, что я его не узнал.
— Как странно… Кес. Разве вы и ваши лорды не из Асу’а?
— Я должен кое-что уточнить: я служу Хакатри, старшему брату. И да, Асу’а — наш дом, — ответил я.
— Неужели никто из вашего народа больше не говорит на языке тинукеда’я, привезенном из Сада?
Я пожал плечами.
— Я не сомневаюсь, что кто-то говорит, госпожа. Несомненно, в Асу’а живет много тинукеда’я, но они неохотно вспоминают прежние дни и события. Что касается меня, я никогда не изучал подобные вещи, а мои родители, если они что-то и знали, мне не рассказывали. — Я чувствовал себя неловко, мне вдруг стало стыдно за то, в чем не было моей вины. — Насколько я понял из ваших слов, тинукеда’я редко появляются в ваших краях?
— Да, в нашем замке — совершенно определенно. Как видите, все наши слуги и воины смертные — Дети Заката.
Меня охватило любопытство, и я совершил редкий для себя поступок: задал вопрос, который слуге не следует задавать благородной женщине.
— Это ваш выбор, миледи?
Она покачала головой.
— Нет, так решил мой муж. Однако я думаю, он сделал это для меня. Он думал, что я бы не хотела, чтобы людей моего народа заставили служить.
— И вы чувствуете себя более комфортно со смертными слугами?
Она сделала жест, который я не узнал, хотя у меня возникли смутные воспоминания.
— На ваш вопрос нет легкого ответа, — сказала она. — А как вы, Кес? Вы счастливы служить Детям Рассвета — зида’я?
Я твердо сказал, что мой господин обращается со мной очень хорошо.
— Но это не ответ на мой вопрос, однако я не хочу быть грубой, — сказала она. — Позвольте сформулировать его иначе. Вы счастливы?
Вопрос меня удивил.
— Конечно! Я уже говорил вам, что мне повезло, как никому из моих соплеменников — наших соплеменников, миледи. Как и вам, если вы простите мои несколько неуместные слова.
— Неуместные? — Она рассмеялась, но я не понял, по какой причине. — Да, наверное, у меня все сложилось совсем неплохо — я нашла себе мужа, который не презирает мое происхождение. Остальные не столь снисходительны, из-за чего мы и живем в этом затерянном уголке мира.
— Мне сказали, что ваш муж изгнан Детьми Облаков из Наккиги.
— Верно, но правители зида’я не пожелали нас принять, Кес. Прежде клан моего мужа и клан ваших хозяев жили вместе, но никогда не признавали браков, заключенных с моим народом.
Я не знал, что сказать. Прежде я не задумывался над подобными вопросами, а до этого момента даже и помыслить о таком не мог. Зачем бессмертному заключать брак с кем-то из моих соплеменников, а не с зида’я?
— Я ничего не знаю про эти вещи, — только и ответил я.
— Боюсь, я вас смутила. — Ее улыбка получилась печальной. — И все же я хочу задать вам еще один неудобный вопрос — почему вы служите лорду Хакатри и его брату?
— Потому что они добры ко мне, — ответил я, а потом уточнил: — Лорд Хакатри всегда ведет себя со мной безупречно.
Я и сам не знаю, почему произнес последние слова. Инелуки обращался со мной вполне прилично — однако он так себя вел со всеми, кто занимал более низкое положение, будь они зида’я или тинукеда’я.
— Да, но почему вы служите ему? Почему Хакатри — господин, а вы — слуга?
И вновь я не понял ее вопроса.
— Потому что мы, Дети Океана, всегда служили Детям Восхода, с самого начала времен в Саду.
— Вот как. — Она кивнула. — А ваши господа, Дети Рассвета, чтут память Сада. Они продолжают ему поклоняться, хотя давно его покинули. — Она наклонилась, и на ее лице появилось выражение решимости. — Но наш народ и был Садом.
Прежде чем я попытался осмыслить ее слова, из комнаты появились Ксанико с Хакатри и Инелуки. Казалось, они продолжали спорить.
— Я никому ничего не должен и меньше всего Дому Ежегодного Танца, — с горечью сказал Ксанико. — В любом случае мои дни сражений с Великими Червями остались в прошлом.
— Значит, вы утратили мужество? — Красивое лицо Инелуки покраснело от гнева, на золотых щеках появилось короткое цветение алого заката.
— Брат, я просил тебя молчать, — тихо, но резко остановил его Хакатри. — Не оскорбляй нашего хозяина. — Казалось, Инелуки хотел еще что-то сказать, но, после того как братья переглянулись, отвернулся. — Лорд Ксанико, — продолжал мой господин, — простите нас. Боюсь, мы нарушили правила вежливости. Мы не просим вас к нам присоединиться. Мы хотим лишь получить совет и очень хотим, чтобы вы поделились с нами мудростью. Нам известно о ваших отважных поступках, мы слышали песни о схватке с огненным драконом по имени Коварный Червь — вы сразились с ним в одиночку и убили ужасное существо копьем из ведьминого дерева. Чему мы можем у вас научиться?
Ксанико долго молча смотрел на моего господина, а потом перевел взгляд на Инелуки, который изучал настенный гобелен с птицами на ветке так, словно уже давно не встречал ничего столь же интересного.
— Пойдемте со мной, — наконец сказал он.
Хакатри знаком показал мне, чтобы я следовал за ними.
Мы пошли за Изгнанником, покинули замок и направились в конюшню, где стояли наши лошади вместе с местными лошадками. На мгновение мне показалось, что Ксанико прикажет нам забрать своих скакунов и покинуть замок, но вместо этого он указал на высокий скошенный потолок. На балках висело огромное копье из ведьминого дерева толщиной с мощное предплечье моего господина и почти вдвое его выше.
— Вы видите на древке черные пятна? — спросил Ксанико. — Это следы крови Червя. Я полагаю, что если вы дотронетесь до копья, то даже сейчас, после того как прошло столько лет, оно вас обожжет. Вот почему оно висит здесь, чтобы его никто не мог достать. Вы понимаете, какое оно тяжелое и толстое?
Мой господин и его брат посмотрели на длинное темное копье.
— Оно выглядит как могучее оружие, — наконец сказал Хакатри.
— Так должно было быть. Тем не менее его мощи могло и не хватить. Копье изогнулось, как лук охотника, — мне пришлось упереть его в землю, пока зверь не приблизился ко мне настолько, что его зловонное дыхание коснулось моего лица, прежде чем он умер. А я жив только из-за того, что у Коварного Червя не осталось огня на отрыжку. Впрочем, это не помешало ему меня обжечь. — Ксанико снял рукавицу и показал руку. Она утратила форму, белую кожу покрывали красные шрамы, а два пальца сплавились вместе, как воск свечи. — Несколько капель крови прожгли латную рукавицу, словно тонкий пергамент. Ведьмино дерево не горит под воздействием драконьей крови, но все остальное она уничтожает — в том числе прикончит вас.
— И все же вы его убили, — сказал Инелуки, завороженно глядя на руку Ксанико. — В конечном счете только это имеет значение. Вы убили Червя. И, если вы нам поможете, мы расправимся с Черным Червем.
Ксанико покачал головой.
— Коварный Червь был молодым, его длина составляла не более десяти шагов. Даже великий Хамако Убийца Червей, вооруженный только копьем из ведьминого дерева, не смог сам справиться с Хидохеби, смертельно опасным потомком Золотого Каэрукама’о.
— Но вы же сказали, что убили дракона этим копьем! — нетерпеливо воскликнул Инелуки. — А Хамако был более великим воином!
Теперь Ксанико стал спокойным и холодным.
— Да, у меня нет в том ни малейших сомнений. Но убийца Червей знал множество вещей, которые остаются для вас тайной, юный Мастер Всей Правды, — впрочем, как и то, что известно мне.
Хакатри тут же встал между братом и хозяином замка.
— Ну так расскажите, что вам известно, пожалуйста! Нашим народам грозит опасность. Многие вокруг Серебряного дома и на севере убиты зверем… и не только наши соплеменники. Большое количество смертных, вроде тех, что вам служат, нашли страшную смерть в челюстях чудовища.
Я впервые увидел, как лицо Ксанико немного смягчилось, однако голос оставался все таким же жестким.
— Смертные? Вас интересуют какие-то смертные?
Инелуки презрительно фыркнул.
— Я не стану стоять в стороне и наблюдать, как их уничтожает мерзкое существо, — заявил мой господин. — Они не принадлежат к нашему народу, но имеют право на жизнь.
Ксанико так долго на него смотрел, что мне показалось, будто он уже никогда не заговорит.
— Очень хорошо, — наконец сказал он. — Я вам расскажу. Вот что первое и важнейшее: Хамако и другим убийцам драконов во времена Сада это было известно, как теперь и мне: в молодости кожа между чешуей Червя уязвима. Острое копье может пробить шкуру, в особенности если дракон сам надавит на копье всем своим весом. Но по мере того как он растет, шкура обретает прочность и даже между чешуей становится жесткой, как бронза. — Ксанико снова указал на потолок конюшни. — Возможно, сам Хамако сражался этим копьем, но против Червя, который прожил столько лет, сколько печально знаменитый Хидохеби, оно сломалось бы, точно сухая ветка, и Убийца Червей стал бы для него теплой пищей. Вот почему все разговоры бессмысленны. Не существует копья, которое вы сумели бы поднять, чтобы поразить Черного Червя.
Ксанико развернулся и решительно направился обратно к замку.
Читайте также
Читаем книгу: Тэд Уильямс «Империя травы». Продолжение «Ордена манускрипта»
Прикосновение тонких пальцев так сильно напугало Моргана, что он спрыгнул с ветки, на которой сидел, сильно ударился коленом и локтем о нижнюю и неуклюже упал на землю. Даже не пытаясь подняться на ноги, он […]
Тэд Уильямс «Империя травы»: эталон фэнтезийной эпопеи
Второй том новой трилогии про Остен Ард получился очень богатым на события.
