Ольга Цветкова «Апокалипсис, который мы заслужили» (вторая часть)

Первая часть повести

Ольга Цветкова «Апокалипсис, который мы заслужили» (первая часть)

 Кот-император |  02.08.2020 |  337

Люди в мире начинают разговаривать с другом всё меньше и меньше. Обнаружен вирус, который, передаваясь через слова и фразы, приводит к сумасшествию. Надо как-то приспосабливаться жить в новом формате. Например, носить наушники…

— А вот представь себе такое будущее, где царит культ отчуждения. Строгая социальная дистанция, никаких объятий, прикосновений, вообще минимизирован тактильный контакт, дети из пробирки…

— Эй, это я должна была придумать! — возмутилась Настя. — А вообще, могла бы получиться жутенькая антиутопия.

— Угу, только мы уже в ней живём.

— Ну не знаю… Мне, наоборот, кажется, что сейчас стали больше ценить близких, общение. Знаешь, я, например, вдруг осознала, что я ужасный друг. Всегда думала, что отличный, а теперь думаю — ужасный. Однажды я прочитала дневник лучшей подруги, потом извинилась, а она перестала со мной дружить. Я себя по-всякому оправдывала и больше десяти лет была уверена, что она как-то уж слишком психанула. А ещё одну подругу, с которой дружила много лет, позволила у себя отбить. Как парня, ага, только подругу.

Почему-то эта исповедь пугала. Даже больше, чем Настин внешний вид — ещё более нарядный, чем в тот раз. Так и представил, как она с маниакальной решимостью рисует стрелки на веках. Но вот эти размышления о подругах… Когда близкие рассказывают что-то такое, даже полную ерунду, они будто приоткрывают двери в какие-то комнаты внутри себя, о которых ты не знал. И думаешь: а вдруг есть и другие комнаты? Не такие безобидные. А вдруг это совсем не тот человек, которого ты знаешь?

— Ты тоже думаешь, что я дерьмовая подруга, да? — глухим незнакомым голосом спросила Настя. — Да и девушка, наверное, так себе. Ох, чёртов же этот ш-ш-шшш.

А может, я просто испугался, что после переоценки школьной дружбы очередь дойдёт и до наших отношений.

— Ты лучшее, что со мной случилось. Завтра проснёшься, и отпустит, вот увидишь. Всё эти панические настроения виноваты. Затворничество. У всех крыша едет.

— Угу, как-то иногда мне оптимизм изменяет… Знаешь, я тут недавно видела пост знакомого, он обалденный художник. Так вот, пишет, что скоро ослепнет. Представляешь? Он никогда больше не сможет рисовать. А мой тренер по фитнесу недавно ногу сломала, как-то очень неудачно, и теперь ей восстанавливаться много месяцев. Меня это сильно напугало. Почему люди теряют именно то, чем живут?

— Просто совпадение, Насть…

— Я понимаю. Но вот подумала, а что бы потеряла я, если бы не совпадение, а правило такое? Если я пишу, то, видимо, рассудок? Вдруг я буду — те самые три процента? Вдруг шшш-ш-шшшш…

Шум и потрескивания длились с полминуты. Настя продолжала что-то говорить, но я не понимал ни слова. И вот теперь испугался по-настоящему. Мне хотелось надеяться, что случился какой-то сбой в этих дурацких фильтрах, но что, если нет? Настю уже несколько раз запикивали раньше.

— И я не знаю, что с такими мыслями делать! — наконец прорезался её голос.

Я не понимал, как должен ответить. Ещё бы знать, что она говорила. Хотя нет, лучше не знать.

— Я думаю, что тебе нужно просто немного отдохнуть, отвлечься. И знаешь, постарайся поменьше общаться с людьми.

Наверное, это я был плохим другом…

* * *

— Я ведь не должен был испугаться?

Мы сидели на кухне в прежнем составе: я, Саня, кофе и роллтон.

— Пффф, сложно сказать… Заражаться за компанию — тоже не лучший вариант, так-то. А ты уверен, что она?..

— Я что, на психиатра похож? Или кто там это диагностирует… Но она минуты три что-то говорила, и её фильтровали. Это же не просто так. И вообще какая-то депрессивная последнее время.

— Мда, — угрюмо произнёс Саня. — И что делать будешь?

— Не знаю…

А что делают в таких ситуациях? Вряд ли сама Настя понимает, что с ней что-то не так, а доложить куда-нибудь — совсем уж подло, наверное… Или считается, что это для её блага? Ну, типа, может, с ней что-то сделают до того, как всё окажется слишком запущенным.

Даже за одни такие мысли хочется надавать себе по щекам.

Чему я точно научился за свою жизнь, так это тому, что если на душе хреново от принятого решения, если всё внутри протестует — значит, решение плохое, пусть оно даже самое логичное и правильное. По-настоящему правильное всегда отзывается хорошо, и воплощаешь его легко, хотя оно и требует сил, смелости, решимости. Хотя оно кажется безумным и нереальным.

— Я должен к ней поехать.

— Ты ведь понимаешь, да, что сейчас не самое удачное время? — спросил Саня.

— Сейчас то самое время, самое подходящее, — отозвался я. — Я что-нибудь придумаю, в конце концов, не война, вряд ли уж там прямо вооружённое оцепление.

— Ну как сказать… Вообще-то там реально строго, на выездах. Всё огорожено, чтобы проехать, разрешение нужно, каждого останавливают и проверяют.

— Значит, пешком пойду.

— Ага, по лесам, как партизан, — Саня заржал. — Не надо никуда идти, поедешь со мной.

— У тебя рейс туда?

Неужели в чём-то повезло? Хотя какая разница, у меня-то всё равно не было разрешения.

— Пока нет, — Саня дёрнул плечом, — но можно попробовать подмениться с кем-нибудь. Или так… Не бери в голову, в общем, поедем.

— Можно мы опустим ту часть, где мне неловко и я говорю, что ты не должен так рисковать ради меня? Ты бы меня дико выручил.

— Тогда будь готов завтра пораньше. И пораньше — это не в одиннадцать, это часов в пять утра.

Наверное, ложиться вообще не следовало, но я эту ошибку совершил, а потому какое-то время мучился, желая медленно и жестоко убить настырно пиликающий будильник. Я не стал набирать много вещей, памятуя о том, что на выезде всё строго и может ничего не получиться. Тащить через леса две сумки шмоток и ноутбук — фиговая идея. Смартфон пришлось оставить дома из-за приложухи с отслеживанием. Симку воткнул в старый кнопочный кирпичик и понадеялся, что он хотя бы звонить умеет.

Я забрался в кабину фуры и немного обалдел от размеров всей этой махины и от высоты. Забавно, мы столько лет дружили с Саней, а я в первый раз видел его, так сказать, место работы. И оно впечатляло.

Было в этом что-то — в том, чтобы взирать на дорогу с такой высоты, просто ехать куда-то в тишине. Смотреть, как редеют дома, становятся ниже и наконец пропадают. Хрупкие берёзы вдоль трассы, за ними — позолоченное солнцем поле. Холмы, холмы, а потом с обеих сторон встаёт бархатный лес, и ты почти чувствуешь его запах.

Простор оглушает после недель взаперти.

Даже непрестанная тревога за Настю слегка притупилась.

На выезде мы отделались обычной проверкой документов, но Саня велел не расслабляться. Выпускают проще, чем впускают, так что основная проблема всё ещё была впереди.

— Знаешь, я помню, раньше вдоль трасс торговали всякой фигнёй, — я отвернулся от лобового стекла и уставился в боковое, за которым тянулась полоса травы перед деревьями. — Яблоками всякими, посудой. А ещё там воздушных змеев продавали. Тогда я их видел последний раз.

— Дались тебе эти змеи. Купи ей лучше кольцо, ну или хотя бы цветов нарви. Хочешь, остановимся?

— Да не, она их не очень любит. И жуков боится, которые в полевых цветах сидят.

— Ясно, — хмыкнул Саня. — Не очень-то она у тебя нормальная, даже если и не заразилась, да?

— Угу. — Я счастливо улыбнулся, всё так же глядя за стекло. И ощутил гордость.

Настя стоила всего этого. И чтобы сорваться к ней, и риска. Что-то со мной реально стало сильно не так, если я испугался, если хоть на миг подумал, что могу её куда-нибудь сдать из-за своих подозрений.
С нами всеми что-то становится не так.

Мы ехали уже чуть больше часа, я заметил, как напряглись Санины руки, шея. Он уже не пошучивал, поворачиваясь ко мне. Смотрел строго вперёд.

— Подъезжаем? — спросил я.

— Ага, давай-ка ты назад. Там одеяло есть, как будем рядом с постом, набрось на себя.

Я перебрался на кушетку за его креслом. Одеяло пахло машинным маслом, куревом, потом. Но как только Саня подал знак, я, не мешкая, накрылся им с головой. И услышал звук опускающегося стекла.

— Права, разрешение на въезд, — донеслось с водительской стороны.

Саня зашуршал бумагами.

— Разрешение, — повторил низким недовольным голосом гибэдэдэшник.

И тут я понял, что Саня так и не смог ни с кем из своих договориться, а мне не сказал. Наверное, чтобы не тревожить.

— Подмениться с пацаном срочно пришлось, — услышал я его ответ. На удивление спокойный, даже будто ленивый. Как у него так получалось? Меня потряхивало, хотя я вообще не участвовал в разговоре. — Прямо перед выездом, не успели оформиться.

— Без разрешения нельзя.

— Блин, дружище, ну чего я сейчас, обратно поеду с грузом? Полная фура продуктов, ну?

Интересно, он на работе всегда так общался, а для меня включал цивилизованного Александра, или только для полиции прикинулся быдловатым дурачком?

— А я-то что могу? Правила есть правила. Нельзя, — снова повторил гибэдэдэшник таким тоном, будто только за сегодня произнёс «нельзя» тысячу раз. Возможно, так оно и было.

— Да хорош…

— Ну что, с нами пройти хочешь?

Мне уже не требовалось прилагать усилия, чтобы не шевелиться, внутри и так всё застыло. Это изначально была плохая идея… Я слишком боялся за Настю, слишком сильно хотел к ней попасть, а Саня щедро предложил, и всё так удобно получалось. А теперь неприятности грозят не только мне, но и ему.

— Да я-то чего, я молчу, — смиренно произнёс Саня. — Только тут у меня на целый супермаркет продуктов. Сам же знаешь, как всё разбирают, а потом будут во «вконтактах» своих писать, что ничего нет, караул. ПИВ этот хренов, чтоб его.

Он продолжал беззлобно ворчать, то и дело поминая вирус. Если бы всё происходило в интернете, постовой слышал бы беспрерывный шум.

Не знаю, что именно сработало: разумные ли доводы про негодующую толпу у пустых прилавков или опасение подхватить вирус от этого не в меру болтливого водилы, но нас пропустили. Я боялся радоваться, пока мы не отъехали от поста на достаточное расстояние.

— Мне не показалось, да? — негромко спросил я.

— Не показалось, нормально всё, прорвались, — ухмыльнулся Саня. — Ну давай, говори, куда ехать, и отправляемся к твоей Насте.

Обычно я добирался туда на автобусе от вокзала, а куда и как двигаться своим ходом, понятия не имел. Так что я назвал улицу и дом. Саня сверился с навигатором:

— Только на фуре до дома не получится, подкину поближе, а там тебе самому придется. Ладно?

— Да, отлично, это намного лучше, чем я мог бы рассчитывать. Только…

— М? Ты забыл дома корзинку с пирожками? Имей в виду, возвращаться не буду.

— Не, ты говорил, может, в «Детском мире» есть, — я машинально полез за телефоном, но, наткнувшись на толстый кирипичик в кармане, вспомнил, что мобильный интернет и гугл-карты отменяются.

— Кто есть?

— Воздушный змей.

Я подумал, что моя идея звучит до крайности глупо, но всё равно ощущал её важной. Тем самым правильным решением, которое хорошо отзывалось внутри. Я почему-то был уверен, что если и достучусь до Насти, то именно так. Через детство и мечту.

— Сань, можешь глянуть, где тут поближе есть магазин?

— Признайся уже, что это не Насте надо, а тебе загорелось, — хохотнул Саня, но всё же полез смотреть адрес.

Магазин оказался далековато от Насти, но по пути. Нам пришлось остановиться в паре кварталов, возле узкой улицы, и Саня зачем-то стал выбираться из машины следом за мной.

— Не надо тебе, наверное, светиться? Если уж остановят, хоть меня одного.

— Мне, в отличие от тебя, хотя бы перемещаться между городами можно, так что расслабься.

— Телефон забыл, — я кивнул на подставку, где остался лежать его самсунг.

— У меня приложение с отслеживанием, лучше пусть полежит тут, в машине.

Мы двинулись по тротуару молча. Здесь, как и дома, улицы были безмолвны и пустынны, словно мы вылезли из бункера после ядерного взрыва. Пронзительно пахло маем, будто без людей даже распоследняя травинка осмелилась хорошенько вздохнуть. Наверное, кто-то бы сказал, что без людей лучше. Херня.

— Интересно, если бы реальность могли откатить на месяца четыре назад, стали бы мы что-нибудь менять? В смысле человечество попыталось бы не допустить того, что сейчас происходит? Отказались бы от хайповых новостей, вот этих вот щекотных разговорчиков в столовке?

Я невольно подумал о Насте и её новой работе, о заголовках, которые она не хотела писать, но писала. Может, какие-то вещи сильнее нас — каждого в отдельности и всех вместе. Они просто происходят, даже если никому это не выгодно и никто этого не хочет.

— Ну да, а до Второй мировой не было Первой мировой, — отозвался Саня. — Мы не-ис-пра-ви-мы. А вот и зомби, смотри!

Я не сразу понял, о чём он, хотя его мысли оказались удивительно созвучны моим. Ну да, кто же ещё может шевелиться во время зомби-апокалипсиса.

На другой стороне узкой улицы толпились пятеро подростков с яркими волосами, лет шестнадцати или около того. Они не выглядели как примерные ребятки, которые собрались, чтобы вместе сделать домашку. Тогда что они тут делают в такую рань? Наверное, я старею, если кучка детишек с рюкзаками и скейтами стала казаться мне подозрительной. Давно ли сам с приятелями пил пиво за ларьком.

Подростки громко болтали, нарочито повышая голоса, но только подойдя ближе, я начал разбирать их выкрики.

— …и, говорят, заражено уже сорок процентов населения! Просто скрывают, чтобы не усиливать панику! — голосила единственная девчонка в компании.

— Что она творит? — Саня полез в карман, наверное, за наушниками, но пошарился там впустую и ругнулся.
Парни тоже присоединились к подруге:

— Вчера о новых симптомах сообщили…

В окне над ними хлопнула форточка. Мы с Саней невольно остановились, не зная, то ли разогнать подростков, то ли бежать самим. Никому из нас не хотелось проверять, шутки у них такие дебильные или они всерьёз заразные.

Я хотел уже заскочить в магазин, купить чёртового змея — и скорей к Насте. Но мы стояли, примороженные к месту всей этой нелепой ситуацией, и будто ждали чего-то. Правда, недолго.

К нам быстрым шагом из-за угла двигался полицейский. Подростки всполошились, резко глянули на нас, а мы — на них.

— Бежим! — крикнула девчонка.

— Стоять, — через мгновение, как неправильное эхо, отозвался полицейский.

Нам с Саней, наверное, стоило остаться на месте. Он ведь явно не по нашу душу был тут. Но этот звонкий задорный приказ девчонки впечатался в мозг — бежим!

Вместе с мелюзгой мы кинулись от полицейского. Он — за нами. Ребята попрыгали на скейты, прыснули, как мыши, в подворотни. Мы с Саней тоже разделились. Я сиганул через забор в тихий дворик, пронёсся по нему, перебежал дорогу, миновал ещё два двора, нырнул в открытый подъезд старой двухэтажки и затих там, прижавшись спиной к стене.

Когда я восстановил дыхание после внеплановой пробежки, мне стало смешно: повели себя как нашкодившие мальчишки. Хотя не зря всё же сбежали. Полицейский бросил бы свою заведомо проигрышную погоню за малолетками и вернулся бы к нам с вопросами. И стал бы проверять документы.

Я пригладил волосы, оправил перекосившуюся от бега куртку и вышел из подъезда так, будто просто собрался в ларёк за хлебом. Я не очень понимал, где оказался и как теперь вернуться к фуре. И стоит ли. Поискал глазами табличку с названием улицы, но она мне ничего полезного не рассказала. Какой с неё толк без смартфона с картой. Вот дерьмо.

Внезапно нахлынувшая весёлость исчезла так же быстро, как появилась. Я не знал, где я, как добраться к Насте отсюда, а главное — где Саня и всё ли с ним хорошо. Мои неприятности оставались моими, а если полицейский догнал его — вряд ли я себе прощу. И позвонить ему некуда…

Чем я вообще думал? Почему принял его помощь? Он отличный друг, раз предложил, а я — хреновый, потому что согласился. Это ведь целиком и полностью моя проблема, моё дело, а в итоге — ничего сам не сделал. Только испортил хороший план дурацкой идеей со змеем.

Ах да, змея для Насти у меня тоже не было.

Почему я хотя бы картинку карты города не скачал на свой кнопочный телефон? Понадеялся на Санин смартфон. Как люди вообще раньше ориентировались на местности без GPS? Так нам и надо, информационный вирус погубит нас, рабов цифровой информации.

Я решил идти хотя бы куда-нибудь. В конце концов, это не Москва и не Питер, Настин город даже не миллионник — куда-нибудь да выйду, где можно сориентироваться. Мыслить оптимистично было сложновато, после всего произошедшего я невольно ждал, что из-за угла появится полицейский и что меня тут же переправят домой.

Как ни странно, через два двора и три квартала я оказался на троллейбусной остановке. Троллейбусами я никогда не добирался, но узнал маршрут — конечная та же, что и у автобуса, на котором я всегда ездил.

Садясь в троллейбус, я отчаянно хотел оставить на остановке чувство вины, но оно упрямо полезло за мной, cело на соседнее сиденье и шептало на ухо всю дорогу, какой же я козёл. Нельзя, нельзя было так бросать друга, особенно если он тебе помог.

Через четыре остановки я вышел, дальше уже проще — дорога знакомая. Мелькнула мысль позвонить Насте, но какой сейчас в этом смысл, когда я в пяти минутах? Обратно после всего пережитого я уж точно не поеду, так пусть лучше будет сюрприз. Правда, следовало, пожалуй, сделать другой звонок…

Вдруг Саня всё же смог добраться до фуры? А если не возьмёт трубку — что ж, тоже какая-никакая определённость. Я достал телефон, повертел его в руках. Начал набирать, сбросил. Снова начал… Так всё же что лучше: неопределённость или точное «нет, не добрался»? Рука с телефоном сама потянулась к карману — убрать.

Да какого хрена? В кого я превратился? Эти недели тотальной настороженности, тревоги, недоверия, они что-то сделали со мной.

Я развернул к себе телефон, набрал Саню.

Гудок, ещё, ещё…

И вдруг — соединение. Одновременно с тем, как услышать его голос, я увидел фуру. Прямо рядом с Настиным домом. Там, где, конечно, нельзя ставить такие огромные машины.

— Блин, мог бы и позвонить! — отчитал я Саню голосом, полным облегчения.

— Хотел сюрприз сделать.

Я забрался в кабину и с минуту просидел, откинувшись на спинку сиденья.

— Жалко, что змея не добыли, — нарушил тишину Саня. — Вроде как зря в передрягу попали, получается.

— Да ладно, наверное, не так он и важен.

И правда, подумаешь, дурацкий змей из случайного разговора. Наверняка Настя просто так сказала в приступе откровенности и забыла. Просто ерунда…

А потом меня осенило.

— Ну-ка, дай мне телефон.

Саня без вопросов протянул мне свой смарт. Я открыл поисковик и начал искать, как сделать воздушного змея своими руками. Вероятно, не настолько мы пропащие цифровые люди.

Я удивился, что для моей затеи не требуется какая-нибудь новозеландская цветная бумага из слюны ежа, можно обойтись двумя палками крест-накрест и пакетом. Скотч и маркер нашлись у Сани в бардачке.

Это был, наверное, самый уродливый воздушный змей в мире, но я улыбался до ушей.

— Тебя подождать? — спросил Саня, когда я собрался вылезать из кабины.

Я поколебался мгновение. Всё же мысль о том, что в случае чего тут ждёт машина, готовая отвезти домой, была заманчивой.

— Не нужно, ты и так сделал больше, чем полагается хорошему другу. Спасибо тебе.

Я осторожно, чтобы не сломать, сунул своего змея под мышку и быстрым шагом, почти бегом, поспешил к Настиному дому. Никогда ещё я не добирался до неё с такими приключениями, и оттого предчувствие встречи ощущалось особенно остро.

В лифте почему-то не было света, словно люди в этом доме вообще никуда не выходили. Я проехал пять этажей в полной темноте и только перед открытием дверей сообразил, что мог посветить себе фонариком в телефоне.

Обычная серая железная дверь с номером 48. Сколько раз я звонил в этот звонок, а сейчас почему-то дрогнула рука. Надо было, может, цветы купить или вино, а я стою, держа под мышкой змея, сделанного из пакета с логотипом супермаркета. Да чего уж теперь.

Звонок получился тихим и обрывистым. Настя не открывала. Наверное, не услышала, плохо нажал. Позвонил снова, долго удерживая палец на кнопке. А потом ещё дважды, давя нарастающую внутри тревогу.
И вдруг в глазке на мгновение мелькнул свет, замок щёлкнул, открылась дверь.

Настя с минуту смотрела на меня без эмоций, будто силилась убедить себя в том, что я продолжение сна или просто морок. Потом одёрнула футболку, тряхнула лохматыми волосами. Она казалась измождённой, будто сейчас было не утро, а вечер после тяжёлого дня.

— Ты зачем здесь? — спросила и шагнула назад, так и не раскрыв дверь широко.

— А что, любовник там? — отшутился я её же шуткой, но она улыбнулась как-то вымученно. — Не нужно было? Не рада?

— Не знаю, Жень. В смысле, рада, конечно, но опасно ведь. Только вчера читала, что личный контакт особенно…

— Так, остановись! — мне стоило немалых сил сохранить улыбку — широкую и искреннюю. — Вот сейчас замри на секунду и давай заново. Представим, что я только позвонил в дверь, ты открыла…

Я заметил, что её лицо стало мягче — лишь чуточку, но это уже победа. И в ответ на следующий мой шаг навстречу она уже не попятилась. Я дал ей возможность подумать ещё, привыкнуть к своему присутствию. Но она вдруг спросила, указав мне под руку:

— А это у тебя что?

— Змей. Для тебя.

— Воздушный змей, серьёзно? — она будто загорелась, из бесцветной стала яркой, такой знакомой Настей.
Метнулась ко мне, готовая, кажется, выхватить подарок. Мне снова стало стыдно: радость в её глазах заслуживала чего-то большего, чем дурацкая поделка. Красивого змея из магазина, фиолетового, с длинным хвостом из пёстрых лент.

Но Настя почему-то не казалась разочарованной, её глаза всё так же горели. И тогда я, решительно отринув стыд, вручил ей змея. Настя приняла его бережно, как сокровище.

— Ты правда запомнил? Вот тот бред, что я несла…

— Мне показалось, это важно, — пожал я плечами.

— Это важно. Просто… — она посмотрела вбок, — просто родители не посчитали, что это важно для восьмилетней девочки, а ты с одного упоминания поверил, что важно для такой большой уже почти тётеньки.

Настя разглядывала змея, держа на вытянутых руках.

— Ты что, сам его сделал?

— Вообще-то да. С магазином возникли кое-какие сложности.

— Ничего себе, никто ещё для меня не делал змеев, — она подняла на меня взгляд, и мне стало как-то очень сложно вместить всё то тепло, которое излучали её глаза. Поэтому я сказал:

— Давай его запустим?

— Где?

— Да прямо на улице, а что? Там же всё равно никого!

Недалеко от Настиного дома была маленькая площадь с клумбой посредине. Тюльпаны на ней только распустились, и красные с жёлтым цветы покачивались на ветру, склоняя к друг другу головы. Будто неслышно переговаривались, совсем не боясь друг друга.

А людей правда не было. И машин — тоже. Тихие пятиэтажные «сталинки», разбитый асфальт, зелёные липы по обочинам дорог, уходящих от площади. Тихо и пусто, будто кто-то отключил все звуки и стёр лишние фигуры, оставив только нас. И змея.

— А ты умеешь запускать?

— Неа.

Что-то мы вспомнили, о чем-то догадались. Бежали вокруг клумбы, разматывая леску и пытаясь угадать, откуда дует ветер. И змей сначала неуверенно, трепыхаясь, но потом всё смелее забирался ввысь. Выше, выше, под самое пронзительно-голубое небо.

Может быть, кто-то сейчас выглядывал из окон, услышав смех. Может, даже решил, что там двое людей, сошедших с ума. Может быть даже, что это правда, что и я, и Настя уже заразили друг друга, прошли все стадии и добрались до последней.

Может быть.

Пусть всё человечество стремится к смерти, но каждый отдельный человек стремится к жизни. К другому человеку, к небу, свету и свободе.

Воздушный змей рванулся с порывом ветра, и мы не стали его держать. Леска скользнула по пальцам, и он полетел вверх.

Выше, выше, выше. К утреннему небу.