Поступь прогресса

Электроника совершенствуется стремительно, и, вероятно, темпы её прогресса не снизятся ещё полтора-два десятилетия. Но не стоит опасаться (или надеяться), что они останутся неизменными на протяжении столетий.

Развитие технологий происходит рывками. Так, с 1910-х по 1960-е на разработку новых самолётов отводилось порой несколько месяцев, иначе машина устаревала, ещё не родившись. А потом — как отрезало. Многие самолёты, сконструированные в 1950-е, выпускают до сих пор. Ценой титанических усилий раз в 5-10 лет создают новые модели, которые чуть-чуть безопаснее, немного экономичнее, слегка комфортнее, зато в разы дороже предыдущих.

Прогресс не остановился, но темпы его замедлились до нормы. В определённый момент изделие начинает так хорошо отвечать назначению, что улучшить его сложно, да и не нужно. Взять хотя бы топор: сильно ли его усовершенствовали за последнюю тысячу лет?

Сверхзвуковые авиалайнеры «Конкорд» и Ту-144 — яркая иллюстрация «ограниченности» прогресса. Летать быстрее 800-900 км/ч пассажирскому самолёту оказалось не нужно и слишком дорого, и их вывели из эксплуатации

Сравнение мобильных устройств — телефонов, ноутбуков, планшетов, навигаторов — с топором вполне уместно. Они столь же распространены, только дороже и куда надёжнее. Последнее может показаться спорным: электроника ломается то и дело, а топор, купленный дедом, как лежал на даче, так и будет лежать в полной исправности. Но это потому, что топором пользуются редко. Если тратить на рубку дров столько же времени, сколько на разговоры по мобильнику, станет ясно — телефон-то покрепче будет.

Перспективы усовершенствования электронники необъятны. Но фантасты могут спать спокойно: принципиально цифровые друзья человека почти не изменятся, когда будет достигнут потолок целесообразности. А современный мобильный телефон уже решает большинство задач в области связи, навигации и получения информации. Конечно, лет через 20 технологии позволят сделать его в сто раз миниатюрнее и даже встроить в человеческое тело. Но принцип останется тем же.

Следует ожидать объединения разных мобильных устройств в одно, оптимизированное для постоянного ношения и использования. Оборудование карманного компьютера 19-дюймовым монитором и полноценной клавиатурой представляет собой задачу нетривиальную, но разрешимую. Можно, например, представить гибкий сенсорный экран.

Прогресс вычислительной техники огромен даже за последние пять лет. А вот современные ракеты-носители принципиально не отличаются от разработок Цандера и Королёва

Предпосылки ИИ

В прошлом футурологи опасались, что машины, вытеснив человека из сферы производства, вызовут массовую безработицу. Таким мир торжествующих технологий видел, например, Курт Воннегут в опубликованном в 1952 году романе «Механическое пианино». Пессимизмом, в сущности, проникнуты и утопии советских авторов, воображение которых рисовало картины поужаснее воннегутовской антиутопии. Предполагалось, что при коммунизме машины заменят человека всюду, где не требуется творческий подход.

К творчеству же большинство людей — давайте смотреть правде в глаза — не способны. В чём легко убедиться в наше время, поглядев в интернете на массу горе-графоманов и горе-музыкантов. Этот момент хорошо обыгран в «Сказке о тройке» Стругацких: пришелец Константин работает читателем скверных стихов — должен же их хоть кто-то читать! Его труд справедливо считается тяжёлым и вредным для здоровья.

Воннегут совершил ошибку, типичную для мыслителей конца XIX — середины XX века, исходивших из идеи, что у человека есть некий «разумный» уровень потребностей. Философы не учитывали, что технический прогресс удовлетворяет потребности, им же и порождённые. Обеспечивать население персональными автомобилями или персональными компьютерами не планировалось, пока автомобили и компьютеры не были изобретены, — то есть предложение здесь рождает спрос.

Британские учёные полагают, что мозг человека, оставленный электроникой без работы, в будущем начнёт уменьшаться, постепенно сократившись до размера мозга британского учёного (кадр из «Фантастической четвёрки»)

Машины заменили людей у станков и на пашне, но это не вызвало массовой безработицы. Освобождённые от физического труда массы были поглощены сферами управления и обслуживания. Цивилизация вошла в постиндустриальную стадию, и вдруг стало ясно, что производство как таковое вообще не представляет собой проблему. Выпуск любого товара в любом количестве можно в любой момент организовать в любой точке Китая.

Загвоздка только в реализации продукта. Значит, главный трудяга, создающий богатство нации, — скромный менеджер, изредка поднимающий телефонную трубку и неохотно отрывающийся от жизни в соцсетях, чтобы переложить файл из одной папки в другую. И это перекладывание ныне создаёт прибавочную стоимость, за которую менеджеру платят деньги.

Технический прогресс не вызвал социальной катастрофы — можно не опасаться этого и в будущем. Даже если роботы сумеют согнать с насиженных мест офисный планктон, останется ещё сфера услуг. Появятся новые специальности — хотя бы те же профессиональные читатели. Должен же кто-то принять на себя удар несущейся на человека информационной лавины? Специально обученные люди встанут на пути неконтролируемо множащихся публикаций, отбирая из тысяч те немногие, которые стоит читать (пахнет цензурой, не так ли?).

Куда важнее другой факт, ещё не осознанный, но уже свершившийся. Освободив человека от физического труда, машина начинает брать на себя и функции его мозга. Многие ли умеют сегодня умножать в столбик и грамотно писать без помощи «спеллчекера»? Впрочем, разобрать каракули, написанные на бумаге привыкшей к клавиатуре рукой, всё равно невозможно.

Иногда кажется, что некоторым индивидуумам смартфон уже заменил мозг, не дожидаясь создания пресловутого ИИ

Доступ к информации и её фиксация упростились до предела. Электроника не просто дополняет человеческую память — всё чаще она её заменяет. А всякая способность утрачивается без упражнения. Можно безуспешно бороться с этой тенденцией, а можно смириться с тем, что до конца века фундаментальные признаки грамотности — умение считать и писать — постигнет участь стрельбы из лука. Когда-то владеть этим икусством было необходимо, потом — полезно, потом бесполезно, но принято. Наконец стрельба превратилась в спорт. Пожалуй, лет через 50 устный счёт и чистописание включат в программу Олимпиады.

Конечно, ситуация внушает беспокойство. Вдруг потребуется помножить семь на восемь, а калькулятора не будет под рукой? Подобные сомнения наверняка терзали и австралопитека, впервые взявшего в руку камень. Привыкнешь, думал он, а потом понадобится раздробить кость, а камня нет. Но если бы австралопитек, побоявшись остаться без камня, принялся упражнять челюсти, это не только оказалось бы глупостью, но и направило бы эволюцию в совершенно иное, не ведущее к человеку разумному русло. Наша сила, грозящая вот-вот стать богоравной, — именно в нашей неспособности обойтись без орудий.

Мир меняется. Умение считать заменяется умением пользоваться калькулятором (точнее, уже компьютером). Значит, именно обращению с этим устройством следует учить. Для того же, чтобы владеть калькулятором, требуется понимать суть арифметических действий, тригонометрических функций, возведения в степень, извлечения корня, логарифма. А знать таблицу умножения — излишне.

Тест Тьюринга

Ограничится ли дело только лишь памятью и способностью к счёту? Что ещё может заменить (а значит, неизбежно заменит) искусственный интеллект? В 1950 году математик Алан Тьюринг предложил оценивать искусственный интеллект по умению программы выдать себя за человека. Если квалифицированный, специально готовившийся к испытанию экзаменатор, знающий, что один из его невидимых собеседников робот, а второй — человек, в 30% случаев ошибётся, пытаясь определить, кто есть кто, — можно считать, что машина научилась мыслить. Почему 30 процентов, а не 50, которые означали бы, что различий нет в принципе и угадать удаётся только случайно? Потому что для действительно безупречного притворства необходим некий «запас прочности», вот и всё.

Победа компьютера, обоснованно полагал Тьюринг, будет означать, что машина способна заменить человека. Робота можно посадить на телефон, и на другом конце провода никто не заметит разницы. Программа скажет то, что сказал бы человек, и даже отдаст такие же распоряжения, которые отдал бы человек на её месте.

Чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров играет против компьютера Deep Blue в 1997 году. Каспаров проиграл, расстроился, отказался признавать результаты матча и зарёкся впредь играть с роботами

Сейчас боты вплотную подошли к преодолению барьера. Пессимисты считают, что он будет преодолён в ближайшие 15 лет, оптимисты же полагают, что успех уже пора отмечать. В августе 2012 года российская программа «Евгений» набрала на тесте 29,2%. А ведь речь идёт о состязании робота со специалистами, пытающимися разоблачить бота изощрёнными и каверзными методами.

В ближайшем будущем реальностью станет то, на что у фантастов не хватает воображения. Появятся, например, телефоны, которые сами , через неравные (чтобы пунктуальность не показалась подозрительной) промежутки времени будут обзванивать пожилых родственников хозяина, справляясь об их здоровье, терпеливо выслушивать пересказы сериалов, анализировать рост цен на гречку и вступать в полемику о воспитании пуделей. В рабочее время такой аппарат сможет вести переговоры с клиентами и лепетать оправдания, услышав в трубке начальственный голос. Обладатель которого, впрочем, в этот момент будет рубиться на том же игровом сервере, что и подчинённые, поручив имитацию руководства своему телефону.

Речь идёт лишь об имитации, не так ли? Робот продаёт морозильное оборудование, общается на форуме, причём постит страшную чушь, и его даже банят за хамство… Программа не думает, а лишь симулирует мыслительный процесс человека, просчитывая, какие решения могли бы быть приняты им в данной ситуации. Но и шахматный суперкомпьютер на самом-то деле в шахматы не играет. Он просто преобразует входящий сигнал по сложному алгоритму.

В сентябре 2012 года сразу два бота, появившись на игровом сервере Unreal Tournament 2004, прошли тест Тьюринга с результатом 52%, то есть оказались более человекоподобными, чем живые игроки

А не замахнуться ли нам…

Какая разница между «мыслит» и «не мыслит», если результат одинаков? Где граница между качественной подделкой, доступной уже сейчас, и остающимся фантастикой разумным дроидом C-3PO из кинофильма «Звёздные войны»? Теоретически разницу можно будет заметить. Например, виртуальный менеджер среднего звена, удостоверившись, что фотография на личной странице девушки отвечает критериям привлекательности, будет пытаться назначить ей свидание, не замечая, что это фотография Миллы Йовович времён «Пятого элемента». Человек такой ошибки не совершит.

Но это в теории. В реальности программа будет знать в тысячу раз больше уловок и методов их распознавания, чем живой пользователь. И уж подавно больше, чем обаятельный, но простодушный дроид. Скорее всего, бот просто взломает сервер и сверит фотографию с паспортными данными.

Для C-3PO каждый разговор с человеком — успешно пройденный тест Тьюринга. В отличие от реальных программ, робот из «Звёздных войн» разумен и обладает не только интеллектом, но и чувствами

Тем не менее разум — нечто большее, чем интеллект. Разумной можно назвать лишь машину, обладающую волей и сознанием. И как взяться за её создание, не слишком-то ясно. Не потому, что сознание — столь уж великая тайна. Просто появление «железа», способного потянуть такой софт, ожидается только лет через сорок. И это при сохранении прежних темпов развития электроники, на что вряд ли можно рассчитывать.

В природе программы — безусловные рефлексы — пишутся путём отбора мутаций, затрагивающих нервную систему. Это крайне непроизводительный метод, который обеспечивает приемлемые результаты лишь для видов, отличающихся плодовитостью. Именно по этой причине у позвоночных эволюция пошла другим путём. Долгоживущее существо анализирует опыт, вычленяя связи между событиями, затем сопоставляет между собой выявленные закономерности, — и так без конца. Для приобретения условных рефлексов требуется большой и свободный от «врождённого софта» мозг. Метод очень трудоёмок, но потенциально позволяет приспосабливаться к любым условиям.

Сейчас интеллект мощнейших компьютеров лишь приближается к интеллекту лягушки, но для имитации человека этого хватает. На рисунке — мозг лягушки в сравнении с человеческим

Но боту не нужно накапливать и анализировать личный опыт. У него есть программист, способный научить всему сразу, а не постепенно, за миллион лет отбора. Поэтому непонятно, стоит ли в принципе браться за создание подлинного машинного разума, если проще написать программу, воспроизводящую любые реакции настоящего C-3PO на внешние раздражители. Благо они столь же предсказуемы, как и у человека. Поддерживая беседу, бот мастерски будет разыгрывать наивность, тугодумие и затруднённую речь, якобы характерные для разумных роботов. Оснащённый интеллектом, но не разумом, бот будет подконтролен — программа не взбунтуется против создателей. Она не личность и не живёт, а значит, удаляя её с диска, не придётся терзаться угрызениями совести.

При этом бот может обучаться и даже способен к творчеству. Программы уже давно пишут музыку, расставляя семь нот в порядке, соответствующем человеческим представлениям о гармонии, — живым композиторам далеко не всегда это удаётся! Боты способны даже делать изобретения, ведь всё новое — это удачная комбинация уже существующих элементов, а просчёт комбинаций — сильное место машин.

Вьетнамский робот-художник Tosy SketRobo создаёт чёрно-белые скетчи, но лишь в рамках заданной программы. Воображения робот лишён

Перспективные направления

Киборгизация

Робокоп — довольно здравая с технической точки зрения идея. Мозг офицера Мёрфи давал роботу именно то, чего не могли добиться механическим путём, — разум, воображение и чувства

Замена человеческих органов электронными протезами — перспективное направление в трансплантологии. Как далеко может зайти слияние человека с машиной?

В будущем наверняка появится возможность производить крошечные компьютеры, пригодные для вшивания под кожу. Способность подключаться к интернету и по мысленному запросу получать из Сети любые сведения прямо в мозг, минуя органы чувств, кажется привлекательной, особенно на экзаменах. Но в достаточной ли мере человек контролирует свои мысли для того, чтобы управлять таким устройством? И даже если решить эту проблему, останется вторая: мозг не будет расценивать сигнал, поступающий не с глазного нерва, как зрительную информацию.

Знание не возникнет ниоткуда. Человеку по-прежнему придётся читать либо прослушивать текст. Не удобнее ли в таком случае по старинке пользоваться наушниками и экраном? Во всяком случае, это позволит избежать сложной и небезопасной операции по вживлению электродов в нервные волокна.

Кибертранспорт

Ещё в 1988 году автопилот поднял, свёл с орбиты и посадил космический корабль «Буран». А эта задача сложнее, чем управление автомобилем

Уже сегодня сотовый телефон умеет практически всё, но функции грядущего универсального мобильного устройства окажутся ещё шире. Почему, например, навигатор в телефоне лишь подсказывает, куда и когда следует повернуть? Если он такой умный, пусть сам и рулит.

Конечно, управление можно возложить и на бортовой компьютер автомобиля, но это явное излишество. Машине незачем двигаться без пассажира, а человек никуда не денется от своего телефона. Таким образом, один электронный интеллект в салоне присутствовать всегда будет. Для чего тогда нужен второй? Телефон можно будет объединить с автомобилем, вставил в слот — и поехал.

Автомобиль с автопилотом — не фантастика уже сегодня. Конечно, нетрудно представить себе ситуацию на дороге, с которой робот не справится. Но — будем откровенны — представить себе ситуацию, с которой не справится человек, несравненно проще.

Нанороботы

В романе Артура Кларка «2001: Космическая одиссея» пришельцы превращают Юпитер в звезду, переработав его атмосферу с помощью экспоненциальных машин

В романах «Непобедимый», «Осмотр на месте», а также в нескольких других произведениях Станислав Лем высказывает предположение, что мы неправильно строим машины. Место больших автоматов должны занять крошечные, однообразные элементы (наноботы), при необходимости образующие из своих тел любые другие конструкции. В том числе и мозг.

Только на таком принципе, кстати, можно создать встречающиеся в фантастике «экспоненциальные машины», которые расширенно воспроизводят себя без участия человека и одновременно совершают какую-то полезную работу. Автомат традиционного типа слишком сложен для размножения, так как состоит из множества деталей, для производства которых требуется разнообразное оборудование, заведомо не помещающееся внутри самой машины.

Аналогия с клетками, составляющими человеческое тело, бросается в глаза. Но, несмотря на впечатляющие успехи миниатюризации, дело не выгорит. Проблема в том, что наши роботы — твёрдые. А все процессы, протекающие в живых организмах, имеют химическую природу и происходят в растворе. Воспроизвести клетку можно, работы в этом направлении уже близки к завершению, но при этом реальная экспоненциальная машина будет просто живым существом со всеми присущими ему слабостями.

* * *

Что бы там ни воображали фантасты, восстания машин не будет. Искусственный интеллект в современном понимании — не более чем имитация. Другой вопрос, насколько реалистичной она может быть. Если робот подумает, что для людей характерно уничтожение себе подобных (а оно, к слову, характерно), он начнёт это уничтожение имитировать. И смешно не покажется. Поэтому три закона Азимова нам всё-таки пригодятся.