38066 
14 минут на чтение
Позади финальный эпизод 11 сезона «Доктора Кто». Затем вывесят гирлянды и покажут новогоднюю серию (вместо традиционной рождественской). Как поклонница сериала, которая до сих пор к нему неравнодушна, я искренне желаю ему после этого закрыться и вернуться лет через пять. «Доктора Кто» слишком долго портили — он утратил свою оригинальность и обзавёлся массой плохих привычек. Ему нужен перерыв.
Смотрите также
Доктор Кто: первые полвека сериала
Как инопланетянин из полицейской будки победил далеков, поддержал феминизм (но не алкоголизм!), сразился с ханжеством и завоевал Америку при помощи одного телесериала: воспоминания путешественника во времени.
 |
Осторожно, спойлеры! |
Картошка и гуманизм
Я познакомилась с «Доктором» в 2011 году, зная, что это нечто британское, забавное и про космос. С английскими сериалами я уже была знакома («Долбанутые» и «Книжный магазин Блэка» до сих пор в числе моих фаворитов). Но первую серию выключила с воплем: «Что за бред?!» Я не была совсем уж неправа: «Доктор Кто» действительно во многом сущий бред, да ещё какой. В этом-то и прелесть: абсурд — обязательная составляющая английского юмора, и труппа Monty Python лучший тому пример. «Доктор» был задуман как познавательная программа для детей, поэтому даже в классических сериях, написанных Дугласом Адамсом, или почти чистом сюрреализме времен Седьмого Доктора можно отыскать логику и мораль (можно и не искать, хуже они от этого не станут).
Раскрыв объятия этой форме бреда, ты вступаешь в дивный новый мир, перестроенный Расселом Т. Дэвисом в середине 2000-х, но сохранявший поначалу все традиции малобюджетного телевидения 90-х: непричёсанную картинку, скромные спецэффекты, качественную актерскую игру и самое главное — хороший сценарий. Возрожденный сериал отличал не внешний блеск, а соблюдение законов драматургии: логика действий, глубина характеров и драматизм. Он вызывал сострадание к героям и интерес к их судьбе. Они казались живыми — для их оживления делалось многое.
В искусстве существует почти зачахшее направление «реализм кухонной раковины». Оно посвящено жизни малообеспеченных слоев населения, которая сейчас никого не интересует, — прогрессивное «левое» движение сосредоточено на правах женщин и меньшинств, а не бедных. Рассел Т. Дэвис начал с «реализма кухонной раковины», представив нам девушку из рабочего класса — Розу, необразованную продавщицу в спортивных штанах, и ее мир: скучную низкооплачиваемую работу, маленькую квартирку в непрестижном районе Лондона, неинтеллектуальный досуг — поедание картошки у телевизора и чтение сплетен о звездах в газетах. Роза не стремится вырваться из своей среды, она живет «как все», как ее мать и парень. Это во всех отношениях бедная жизнь: без перспектив и особого смысла. И то и другое появляется благодаря Доктору — древнему инопланетянину с двумя сердцами, большими ушами и комплексом выжившего: он единственный уцелел на страшной войне. Мало того, это именно он всех убил. Девятый Доктор — это солдат, страдающий посттравматическим расстройством, одинокий, озлобленный и потерянный.
Доктор: (после длительной паузы; слёзы в глазах) … У меня не было выбора.
Далек: А что с Повелителями Времени?
Доктор: (тихо) Мертвы. Они сгорели с вами. Конец последней из великих Временных Войн. Все проиграли.
Далек: А трус выжил.
Роза оказалась нужна этому проигравшему не меньше, чем он был нужен ей. Он научил ее видеть в мире больше, чем она видела раньше, и вести осмысленную жизнь. Она заново научила его любить и радоваться простым вещам, может быть, даже прощать себя. Благодаря их встрече Доктор умирает счастливым, уходя без сожалений и страха. Смерть не страшна ему, ведь он успел прожить полноценную жизнь и узнал любовь. И картошку.
С пресловутой картошкой связан манифест эпохи Девятого. Это сцена, в которой нет самого Доктора, но при этом он близок каждому зрителю, как никогда. В финальной серии «Пути расходятся» Роза со своей шальной мамашей Джекки и бывшим бойфрендом Микки (механик из гаража, однажды предотвративший Третью мировую) сидит в закусочной и наконец отказывается от уюта обывательского существования. В это самое время, миллион лет спустя, погибает Доктор, и Роза вскакивает с места и кидается к нему на помощь:
Сдаваться нельзя. Нельзя давать вещам случаться просто так. Надо бороться. Надо говорить «нет»! Надо иметь мужество, чтобы сделать то, что правильно, когда все остальные только убегают.
Да, они были где-то рядом с нами, только руку протяни: Роза, Доктор, Джек Харкнесс — в ближайшей закусочной, на какой-то площади, у какого-то фонтана, миллион лет спустя, в любом времени и месте, где продают картошку…
Доктор регенерировал и немного от нас отдалился. Продавщицу Розу сменила Марта — девушка из среднего класса, будущий врач. Затем появилась Донна, тоже из «белых воротничков», хотя и не преуспевающая: временная секретарша, мечтающая о работе в Сити и удачном замужестве, которое все ускользает от нее и постепенно становится неважным. Донна возвращается к прежним мечтам, лишь потеряв память о Докторе и удивительных вещах, к которым она была причастна.
Доктор стал очень симпатичным внешне, упоенно целовался, мелодраматично погрустил в эпизоде Стивена Моффата, задвинувшего плебейку Розу на задний план ради аристократичной мадам Помпадур. Но сколько замечательных серий было в сезонах Десятого! Чего стоит одна «Полночь» — хичкоковский триллер в замкнутом пространстве, рвущий все шаблоны сериала: люди злы и трусливы, Доктор не только не может никого спасти, но и сам едва не погибает, а Зло неведомо, у него даже нет лица, оно выглядит как человеческий страх, как толпа, как мы. Влюбленный в людей гуманист Десятый столкнулся с их уродством, и оно начало его ломать, менять — и не к лучшему. Потребовалось самоубийство человека в «Водах Марса», чтобы он пришел в себя.
Десятый уходит как полная противоположность Девятого: разбитый, несчастный, потерявший всё и всех, глубинно одинокий и успевший сказать напоследок, что, возможно, Повелители Времени живут слишком долго…
Я тоже так думаю.
Слишком долго.
Но шоу должно продолжаться. На руках у BBC хитовый проект.
Что же будет дальше?
Элитарность и обратимость
Начал Стивен Моффат, в общем, бодро. Одиннадцатый красиво вышел в новом костюме, красиво встал и сказал врагу что-то эффектное, в духе: «Держись подальше от моей территории», после чего враг мгновенно улепетнул, сраженный пафосом. Доктор сразу показал приметы своей личности. Ключевая — сам взрослеть не буду и вам не дам.
И не дал. О каком взрослении может идти речь во вселенной, где все можно переписать, переиграть, перезагрузить и благополучно начать заново? Любая смерть обратима: многократно убитый Рори даст фору Кенни из «Южного парка». Любое горе забывается в следующей серии: потеряв дочь, Эми и Рори о ней и не вспоминают, хотя вроде собирались искать. Доктор показывает язык, неприятно дурачится, приобретает манеру неумного пятиклассника — дразнить окружающих по внешности: Эми стала «Ногами», Рори — «Носом», а сам Доктор — «Подбородком». А когда ты становишься Подбородком, уже не очень верится в твоё печальное лицо, если тебе вдруг захочется его сделать в знак тоски по Галлифрею. «Подбородок уничтожил Галлифрей» — звучит как название инди-группы, какая тут трагедия?
Тем более что и эта трагедия оказалась обратимой. В юбилейной серии Стивен Моффат перезагрузил не только вселенную, но и весь сериал. Гибель родной планеты, страшная драма персонажа, определившая его личность, — все отменили. Перезапустили, переписали. Последствия действий? Какие последствия? Ничего же не было. Как пел Александр Пушной: «Надо радоваться, не надо напрягаться».
Отсутствие напряжения прошло красной нитью через всю эру Одиннадцатого. Потеряли ребёнка? Встретим в будущем! Отец погиб на войне? А нет, вот он стоит на улице! Убили кого-то? Воскресим! В русскоязычном фэндоме появилось понятие «приключаться». Так стали называть эти веселые, необременительные для персонажей похождения в занимательном мирке, где все и всегда можно исправить. Где не нужно учиться справляться с трудностями, потому что трудностей в жизни не бывает.
Другой красной нитью проходит тема элитарности. Если раньше спутницей Доктора могла стать любая продавщица, то спутники Одиннадцатого — его родственники: жена, теща и тесть. Затем появилась Клара Освальд, самая необыкновенная, самая особенная, самая специальная. Специальнее не бывает: она встречала Доктора на протяжении всей жизни. Все спутники у Моффата встречали своих Докторов ещё в детстве, на каждом он оставил знак принадлежности к своему кругу. Все равны, но некоторые равнее. Одиннадцатый даже говорил Эми и Рори: вы не какие-то там «люди», вы — Понды. Началось это ещё с эпизода с мадам Помпадур при Десятом Докторе. Видимо, Моффат неравнодушен к идее аристократизма, когда есть «люди» (зрители сериала), а есть избранные, поднявшиеся над теми, кто меньше преуспел или неудачно родился. Успешные встречаются с сильными мира сего: Черчиллем, Нефертити, королевой Елизаветой в прошлом и королевой Лиз X в будущем. Из бедноты — один художник Ван Гог, эпизод о котором написал не Моффат, а известный режиссер и сценарист Ричард Кёртис («Реальная любовь»).
Так сериал переместился из категории «народного кино» в нишу гламура, чему способствовали и наряды героинь, и «красивые» профессии Эми — киссограмма, а затем фотомодель, и шикарный мотоцикл Клары, и дорогие кафе с ресторанами вместо дешевых забегаловок с картошкой. Наберите «Клара Освальд» в Гугле, и вы увидите популярные запросы: «одежда» и «стиль». Это стало важным в сериале, который улучшился визуально, прокачав картинку и спецэффекты. Стал стильным, модным, молодёжным.
Исчезает пацифизм и неприязнь к оружию Девятого и Десятого — теперь, напротив, персонаж с пистолетом или на фоне взрывов выглядит «круто», как в голливудском боевике. Постоянно появляются дети: дети-спутники, дети спутников, дети тут и дети там. Одновременно — секс, на который любит намекать Ривер Сонг:
Доктор: Кричи, если будешь в беде.
Ривер: Не беспокойся. Я та ещё крикунья. Вот тебе и спойлер!
Сериал мотает между целевыми аудиториями: секс и смерть — для взрослых, сказочные решения проблем, дразнилки и ковбойская «крутизна» — для самых маленьких. Много страшилок на основе базовых страхов, в основном — темноты. Много якобы сильных женщин, которые почему-то никогда не могут выбраться из ловушек без мужчин. Ривер Сонг одержима любовью к Доктору:
Я живу ради наших встреч.
Столько лет борьбы за женские права, а получили только право кричать: «Заткнись!» и возможность дать пощёчину своему благоверному (привет Ирен Адлер из сериала «Шерлок»!) Таких «приветов» было множество, апофеозом стали «чертоги разума» Двенадцатого, которые он строил вслед за Шерлоком. Они назывались иначе, но идея была та же самая. Фанатам нравились эти отсылки, ведь они смотрели оба сериала Моффата.
Ввели новые правила игры, противоречащие прежним, но преподнесённые как данность: Доктор всегда врёт, Доктор приходит на помощь только детям, Доктор не любит концов. И старости. И слабости. И смерти. Оставайтесь молодыми, красивыми, богатыми и здоровыми. Не вздумайте умирать — Доктор этого не любит.
Шутка.
Умирайте на здоровье. Он вас перезагрузит.
Клара и темнота
Все сезоны Двенадцатого Доктора прошли в густой темноте, откуда несся его клич:
«КЛАРА! Моя Клара!»
Он не переставал звучать и тогда, когда Клару, на радость всем, кто больше не мог её выносить, укокошили. Разумеется, не до конца. Не забывайте, что Доктор концов не любит, поэтому извольте существовать дальше: цифровой копией в виртуальном раю, пластиковым манекеном, зомби, отрезанной головой, хоть тушкой, хоть чучелом — живи!
Итак, перманентной смерти Двенадцатый, как его предшественник, не любит, что же он любит? Рыбные палочки, галстуки-бабочки, слово «кьяроскуро»? Нет, он любит кричать:
«КЛАРА! Моя Клара!»
Неужели Двенадцатый не любит никого и ничего, кроме Клары? А как же, любит. Орать на других, называть их «идиотами», красоваться посреди толпы и решать интересные задачки. Словом, делать то же самое, что и персонажи, из личностей которых он скроен, как чудовище Франкенштейна. Высокий худой социофоб, интеллектуальный и холодный, с «тёплым» другом, который работает его совестью. Скажите, как его зовут? Шерлок? Шелдон? Доктор Хаус? Верно, а ещё — Двенадцатый Доктор, который три сезона носится в темноте, натыкаясь на детей и восклицая:
«КЛАРА! Моя Клара!»
Спутница затмила Доктора, что, может, само по себе не так уж плохо, но чем интересна Клара как персонаж? Хорошенькая, молоденькая, дерзкая, ходит в коротких юбках, умеет готовить суфле. Ее семью мы видели ровно один раз и не запомнили. В школе рассказывает детям, что Джейн Остин классно целуется (спасибо за знания, сериал). И готова умереть, когда её жениха сбивает машина. То же самое было с Эми в реальности снов, когда она была беременной, но все равно собиралась покончить с собой после очередной смерти Рори. Настоящая любовь по Стивену Моффату — это одержимость. Самоубийственные прыжки вдвоем с небоскреба, когда ветер красиво развевает волосы в рапиде. Очень жаль, что в сериале, который смотрят дети и где от детей не протолкнуться, представлена такая токсичная концепция любви.
Личные проблемы Доктора затмили приключения, названия серий говорят сами за себя: имя Доктора, день Доктора, ночь Доктора, время Доктора, падение Доктора…
Сосредоточенность на Докторе как центре мироздания передалась и Мисси — новому Мастеру в женском обличье. Отдадим должное Мишель Гомес: она блистает на экране, и смена пола благодаря её таланту проходит безболезненно — это тот же самый безумный эксцентричный Мастер, только не мужчина, а женщина.
Но женская участь Мисси плачевна. У нее нет интересов, кроме Доктора. Финал же просто ужасает: ради Доктора она убивает саму себя — Мастера в предыдущей инкарнации — и умирает. Снова суицид как доказательство любви. Снова незрелый подростковый подход в исполнении немолодых уже людей.
Прежний Мастер, равно как Первый Доктор, Десятый, Война Времени, Галлифрей и вообще всё, что было в сериале до Стивена Моффата и к чему он приложил руку, чтобы переписать, не похожи сами на себя и нужны только для того, чтобы показать, насколько сейчас, при новом сценаристе, стало лучше. Первый Доктор превращён в оголтелого сексиста патриархальных времен. Десятый — плейбой, клевый такой, при королеве Елизавете. Галлифрей обзавелся сараями и пустошами с Дикого Запада и лишился всех сумасшедших Повелителей Времени из классики и сезонов Дэвиса. Проблема Войны Времени решается новыми Докторами в два счета. Из каждой эпохи торчит мордашка Клары Освальд, которая попала во все временные потоки и спасла Доктора от всех смертей. Даже ТАРДИС помогла ему выбрать.
«Киса и Ося были здесь» — красуется на каждом квадратном дюйме полувековой истории сериала. С личной подписью Стивена Моффата, автора, который очень любит себя в «Докторе Кто».
Его финальным сезоном не движет ничего, кроме усталости шоураннера от проекта и Доктора — от жизни. Снова дети, снова темнота в кадре, снова противостояние Злу силами избранных, как в серии «Положение». Появилась новая спутница Билл, чей персонаж исчерпан техническими характеристиками: чернокожая лесбиянка. В конце она погибает, но, как обычно, только временно. Бубликов умер, а потом не умер. Да и Клара тоже. Девушки заполучили подружек и улетели вечно приключаться по вселенной. Как говорили в реальной истории нашего мира: они ничему не научились и ничего не забыли. А Двенадцатый устало регенерировал, упомянув напоследок вездесущих детей.
И Стивен Моффат ушёл. Надо думать — с колоссальным облегчением.
Он оставил после себя обломки Галлифрея с лицом Клары, высеченным в скале, полнейшую незаинтересованность в чем-либо, кроме личной жизни, равнодушие к чудесам космоса и нашей планете — настолько благополучной, что худшее, что на ней может случиться — падение большого метеорита. Но не бойтесь, за одну ночь вырастет волшебный лес и предотвратит катастрофу. Берегите леса. Уста младенца с шизофренией (на самом деле это волшебные голоса, которые не надо лечить) об этом глаголют. Такого инфантильного подхода к экологическим проблемам (и психическим болезням) история телевидения еще не знала. В галлифрейском сарае одиноко выл ветер, ища Клары, но не находил. Клара выветрилась, сарай сломался, рейтинги упали до минимума.
Что же можно выстроить на этих руинах?
Пресность и политкорректность
В эпоху Стивена Моффата сериал стремился быть модным, стать частью мейнстрима. Трендсеттеры не подстраиваются ни под кого, они сами формируют тренды, иначе лишатся оригинальности, непохожести на других. Это и произошло с сериалом, и этот же путь выбрал Крис Чибнелл: не оригинальничать, а ловить волну.
На роль Доктора впервые была приглашена женщина — это отвечает феминистическому тренду. Доктору подобрали инклюзивную команду: чернокожий юноша, девушка-мусульманка и пожилой белый, человек положительный, подающий хороший пример. Он состоял в межрасовом браке и не изъязвлён патриархатом. Он представляет старое поколение, другие спутники — новое. Доктора играет актриса среднего возраста, то есть охвачены все возрасты и основные расы в Англии. Умно.
Сериал вообще стал очень «умным». Это совершенно рассудочный продукт, в котором просчитан каждый шаг во вполне политическом смысле: перед нами высказывание «левых» против Трампа, расизма, сексизма и гомофобии. Но поскольку нельзя просто выходить в кадр и зачитывать лозунги, происходит что-то ещё: погони, пришельцы, перемещения. И всё без бреда, без абсурда, без фирменной дури. По уму.
Результат? Невероятно скучно, пресно и безжизненно, зато очень решительно, как и положено агитпропу, сработанному по повестке дня: разбираем актуальную проблему, чётко обозначаем нормы морали и учим уроки. Например, узнаём, что каждый белый в Америке 50-х ненавидел чёрных. Все, включая водителей автобуса и официанток — работяг из низших слоев населения, необразованных, из бедных семей, без перспектив и смысла жизни, как когда-то Роза Тайлер, — они были плохими. Ни сочувствия, ни ощущения общности с угнетенными из-за собственного трудного положения «белого мусора». Нет, одна животная злоба и садистское упоение возможностью выбросить «цветного» из автобуса или кафе. Нелюди какие-то. Все.
«В понедельник начался бойкот. По всему Монтгомери в ответ на арест Розы люди отказывались пользоваться автобусами», — рассказывает Доктор в своей лекции, длящейся две минуты (немыслимо для художественного фильма или сериала). Где были эти люди в самой серии? Почему не показали ни одного порядочного белого? Все равны, но некоторые равнее — это ещё ладно. Но когда некоторые безобразны по какому-то признаку вроде цвета кожи — это и называется расизмом. В страшном сне нельзя было представить такое в «Докторе». Заодно и по будущему прошлись: из условного 51 века Джека Харкнесса прибывает белый супер-расист. И это из того самого времени, когда люди крутят романы с инопланетянами, котиками и андроидами и пансексуальны, как Джек? Моффат переписывал прошлое сериала, Чибнелл переписывает его будущее.
«Доктор» вновь поднимает социальную проблематику, но делает это топорно, грубо, оскорбительно по отношению к определённым людям. И не потому, что хочет это делать, а потому, что так надо. Это в тренде. Никто же не думает, что Чибнелл, за всю карьеру не написавший ни одной политкорректной агитки, вдруг воспылал праведным социальным негодованием, да ещё и взялся за чужой проект, врученный ему в коматозном состоянии, из большой любви к нему? Джоди Уиттакер призналась, что не смотрела ни одной серии «Доктора». Ей не интересен сериал, и это очень заметно по тому, как она играет. Её можно понять: читать лекции по истории гражданской борьбы — сомнительная актёрская задача. Ходульность спутников понятна даже по тому, как они стоят в Тардис или вместе шагают: по линейке, как юные пионеры. Живая речь перемежается с плакатными строчками:
«Твоя жизнь — наше наследие».
«Все, что мы можем, это постараться быть хорошими людьми».
«Любовь во всех ее проявлениях — самое сильное оружие».
Напоминает легендарный девиз сталеваров советских времен: «Наша сила — в плавках».
Дорогая студия BBC, сделай для «Доктора» лучшее из возможного: похорони его за плинтусом.
Вы забили эту лошадь до смерти, она больше не поднимется.
Но, может, лет через пять появится вдохновленный человек, который вспомнит: когда-то на ТВ было нечто уникальное, самобытное, ни на что не похожее…
Три грамма абсурда на кило бреда. Жареная картошка. Бесконечность космоса. Сюр, гуманизм и равенство.
Доктор Кто.
